Белорусско-литовская дискуссия о Великом княжестве Литовском — Википедия

Слева: Максимальная площадь Великого княжества Литовского (1430 год). Справа: Территории Литовской Республики (синий) и Республики Беларусь (красный).

Дискуссия о Великом княжестве Литовском — проблема наследия Великого княжества Литовского (ВКЛ) и отношения к нему современных Белоруссии и Литвы. Основными спорными моментами являются вопросы генезиса и истоков государства, роли балто-литовских и белорусско-славянских земель, национально-этнический характер державы^[1].➤ В рамках дискуссии были противопоставлены две концепции о ВКЛ — одна рассматривает его как балтское государство,➤ другая же считает его преимущественно славянским (прото-белорусским).➤ Однако всё бо́льшее признание получает точка зрения тех, кто учитывает роль и предков литовцев, и предков белорусов, отвергая крайние и односторонние подходы к проблеме^[2].➤

Дискуссия берёт истоки в XVI столетии, но непосредственно возникла во второй половине XIX — начале XX века, в связи с развитием белорусского и литовского национальных движений. Первый этап борьбы за наследие окончился успехом для литовцев: в мире они стали считаться единственными наследниками государства➤. На рубеже 1980-х и 1990-х начался современный этап дискуссии, который стартовал с публикации Николая Ермоловича, критиковавшего старые взгляды на истоки Великого княжества Литовского. После распада СССР учёные двух стран вступили в диалог для поиска компромисса➤. Помимо научного сообщества, в спор вовлечены государственные власти, общественность и обычные пользователи интернета.➤ Ряд современных белорусских и литовских деятелей призывают к толерантности к точкам зрения друг друга, отмечая общность наследия Великого княжества Литовского для двух народов.➤

Русские, украинцы и поляки тоже высказывали свою причастность к государству.➤

По состоянию на начало XXI века в научных кругах сформировались три основные концепции образования ВКЛ^[3]:

1. «Литовская» (также традиционная^[4], «летувистская», «балтская», официальная советская^[5]): главенствующая роль отведена балтским племенам аукштайтов и литвы (предкам современных литовцев), подчёркивается балтское происхождение первого правителя — Миндовга^[3]. В основе концепции заложена идея эволюции древнелитовского общества до государства и завоевания соседей-славян. Концепция зародилась в XVIII—XIX веках^[6], но её истоки лежат в XVI столетии^[5].
2. «Белорусская»^[7] (также концепция Ермоловича^[8]): главенствующая роль отведена славянскому населению Руси (предкам современных белорусов), в частности Понеманья, где зародилась держава. ВКЛ рассматривается как собственно белорусское государство, сформировавшееся преимущественно на белорусской территории с преобладающей ролью белорусского элемента^[3]. Данная трактовка возникла на рубеже 1980-х и 1990-х годов^[9].
3. Центристская^[3][10] (также «белорусско-литовская», «литовско-белорусская», «литовско-русская»^[2], компромиссная^[3]): признаётся роль как предков литовцев, так и предков белорусов. ВКЛ рассматривается как многонациональное государство, сложившееся на балто-славянской основе. Возникла на базе «великорусской» концепции, которая предполагала мирное вхождении Руси в ВКЛ и подчёркивала особый статус православной церкви и русской знати^[3]. Её становление приходится на вторую половину XIX века и связано с попытками представить государство как часть российской истории^[6].

К числу прочих концепций относится «польская». Предполагается, что Польша также имеет право на историческое наследие государства^[7].

В «Деды. Дайджест публикаций о Беларуской истории» вкратце позиции сторон описаны так^[11]:

Происхождение литовских князей

Частью данных споров стал вопрос о происхождении правящей династии^[12]. Имеются следующие теории:

1. Римское происхождение литовских князей. Базируется на Белорусско-литовских летописях^[13], Хронике Быховца, Хронике литовской и жамойтской. По легенде правящая династия происходит от римлянина Палемона, родственника Нерона, который бежал от жестокого императора. (см. Палемоновичи)^[14]
2. Прусское происхождение. Основана на «Великой хронике о Польше, Руси и их соседях». Заявляется, что Миндовг был прусским королём, который бежал от крестоносцев^[15].
3. Правящая династия происходит из князей древне-литовских племён. Основана на этимологии имён правителей литовскими исследователями XX века^[16].
4. Великие князья литовские происходят из династии полоцких правителей — князей Рогволодовичей. Основана на Воскресенской летописи, «Великой хронике о Польше, Руси и их соседях» и Западнорусских летописях XVI века. Согласно данной версии, литовские магнаты пригласили на княжение Давила и Мовкольда (назывался отцом Миндовга, основателя государства), потомков Рогволода Полоцкого^[17].

Первая столица

Также ведутся споры вокруг первой столицы государства. Литовская сторона настаивает, что это был Кярнаве (базируясь на труде «Гонец цноты» 1574), в то время как белорусская называет Новогрудок (базируясь на труде «Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси» 1582). При этом обе публикации принадлежат историку Матею Стрыйковскому. Как отмечал краевед Виктор Корбут, кроме «голословных полумифических утверждений Стрыйковского» никаких серьёзных аргументов стороны так и не привели^[18]. Также в роли столицы называлась Ворута, чьё точное местонахождение не установлено^[19].

Историк Алесь Кравцевич начало споров о Великом княжестве Литовском связал с развитием национальных движений — литовского и белорусского^[20]. Саму проблему происхождения государства он выводил к идеологическому конфликту XVI в. между Литвой и Москвой^[12].

Его коллега Сергей Морозов^[бел.] указывал, что реализации идей государственности двух народов предшествовали попытки литвинской шляхты возродить державу. После восстания 1863—1864 годов литовцы и белорусы отошли от этого, поскольку «начали осознавать себя и свои собственные интересы»^[21]. Тем не менее политическое наследие данного государства заняло важное место в их идеологиях. Позже, по Морозу, «расхождение интересов потомков ВКЛ по мере формирования наций и национального самоосознания, различное видение будущего народами исторической Литвы привело к конкуренции из-за общего политического наследия»^[22]. Уже в начале XX века литовские политики стали считать себя единственными правопреемниками исторической Литвы. Данный подход окончательно утвердился в период Первой мировой^[23]. Белорусы в свою очередь, по словам общественно-политического деятеля того периода Антона Луцкевича, чувствовали тесную связь с соседями, чему способствовало общее наследие ВКЛ^[24].

Вячеслав Носевич отметил, что историческое наследие ВКЛ и отношение к нему сыграло ключевую роль в формировании идентичности белорусов и литовцев. Многие из них стали воспринимать его как государство своих предков. Современная литовская нация и национальное государство были построены во многом благодаря ощущению исторической преемственности. Решающую роль, по мнению исследователя, сыграло «созвучие названий». Согласно Носевичу^[25],

Привязка к ВКЛ произошла посредством термина «литвины». Так себя называли жители белорусских земель до того, как закрепилось наименование «белорусы»^[26]. Слово имело значение политонима, обозначавшее всех жителей ВКЛ (как литовцев, так и белорусов)^[27].

На первом этапе борьбы за наследство державы, согласно Андрею Котлярчуку^[бел.], литовцы преуспели. Причиной тому было то, что во второй половине XIX века и начале XX века их национальное движение оказалось в более выгодном положении, чем у соседей. Так, в частности, литовцы сохранили национальный костёл, а царские власти не были против просвещения и печати на литовском языке, пусть даже и кириллицей. У белорусов всего этого не было, поскольку данный народ как самостоятельный не рассматривался. Мешали также проблемы в выборе своего названия: Вацлав Ластовский пропагандировал название «Кривия», Ян Станкевич пытался ввести в обиход термин «Великая Литва», другие выступали за «Беларусь»^[26]. Захар Шибеко к причинам победы литовской стороны добавил политические события: сохранения независимости Первой Литовской Республики (в отличие от Белорусской Народной Республики)^[26] и передача Вильно в 1939 году^[28]. В последующем у советских^[28] и зарубежных^[11] историков «литовская» концепция укрепилась как доминирующая позиция.

Современный этап дискуссии, по мнению историка Олега Дерновича^[бел.], стартовал с самиздатовской публикации Николая Ермоловича «По следам одного мифа: Было ли литовское завоевание Беларуси?». Некоторое время труд циркулировал в подполье в ограниченном кругу белорусской интеллигенции. Во второй половине 1980-х годов, когда книга была опубликована официально, она вызвала возмущение в литовской академической сфере^[29][30].

В 1990—1994 годах дискуссии между белорусами и литовцами достигли своего пика. В июне 1992 года в Гервятах (Островецкий район) состоялся «круглый стол» с целью уточнить некоторые вопросы общей истории двух народов. Литва и Белоруссия, получившие независимость, стали вырабатывать собственное субъектное видение прошлого. Учёные посчитали нужным вступить в диалог, чтобы согласовать отдельные моменты в истории возникновения державы. На данной встрече профессором Адамом Мальдисом^[31] озвучено мнение о ВКЛ как белорусско-литовском государстве^{[32][K 1]} или, равнозначно, литовско-белорусском. И было добавление: с учётом фактора украинского народа. На встрече стороны смогли достичь компромисса по данному вопросу^[31].

Однако данные результаты не удалось закрепить, поскольку у подобной формулировки нашлось много противников в Литве, в то время как в Белоруссии произошли политические перемены, изменилась государственная символика, и от борьбы за наследие ВКЛ Минск отстранился. В то же время литовские учёные показали, что они более серьёзно и целенаправленно подходят к задаче репрезентации своей истории, издавая свои труды на английском и немецких языках. В связи с этим в мире наследником ВКЛ считается именно Литовская Республика^[31]. Постепенно литовские исследователи стали пересматривать старые взгляды. Антанас Рачис указал, что в Универсальной литовской энциклопедии отказались от «романтического подхода к ВКЛ», поскольку данное государство «не было в строгом смысле Литвой». В 2009 году на круглом столе «Тысячелетие Литвы. Литва и Беларусь 1000 лет вместе» историк Альфредас Бумблаускас заявил, что «ВКЛ — наше общее наследие, и вы, белорусы, берите себе от него столько, сколько желаете»^[34].

4 мая 2013 года в Минске состоялась публичная дискуссия о проблеме видения истории державы. От белорусской стороны в мероприятии участвовали Олег Дернович и Алесь Кравцевич, литовской — Рустис Камунтавичюс и Дангирас Мачюлис^[лит.]. В ходе встречи историки остановились на том вопросе, а было ли литовское завоевание восточнославянских земель. Белорусские учёные обозначили своё виденье так: становление ВКЛ произошло в ходе объединения балтов, обладавших военной мощью, с более развитыми в культурном отношении восточными славянами, имевшими свою государственность. Тем самым, имело место взаимовыгодное партнёрство. Литовская сторона раскритиковала позицию коллег, поскольку сомневалась в мирном сотрудничестве, ведь литовцы в военном деле превосходили жителей белорусских земель, из чего логично было бы предположить покорение славян. Белорусы отметили, что в письменных источниках нет упоминаний о военных столкновениях в Понемонье^[20][30].

На сегодняшний день в Республике Беларусь исторический нарратив сформирован на основе компромисса. Белорусские историки признали это государство в качестве важного элемента формирования собственной государственности и культуры. Призывы отдельных политиков считать его первоосновой белорусской государственности у историков поддержки не получили^[35]. Литовская сторона считает ВКЛ исключительно своим проектом, хотя признаётся факт потери элитами родного языка и перехода из язычества в католичество. Отдельные представители соглашаются с тем, что их предки сотрудничали со славянами, строя ВКЛ. Как отмечал Камунтавичюс, «белорусы приносили культуру, литовцы больше воевали»^[36].

Государство представляется как итог социально-политического развития древнелитовских племён. Ключевым в формировании державы моментом считается подчинение литовцами жителей Руси. Такой точки зрения придерживаются многие российские (а ранее советские) историки, а также большинство польских и литовских учёных^[1]. Как отмечают сторонники концепции, когда восточные славяне имели крепкую государственность (IX—XI вв.) — Киевскую Русь, современная Литва представляла собой ряд отдельных земель во главе с «кунигасами» (князьями). Государство тут возникло только в XIII в. и сразу же превратилось в могучую политическую и военную организацию. Для южных и западных земель Руси XII—XIII вв. были периодом феодальной раздробленности, междоусобных войн, которые ослабляли славян. Всё это дополнялось набегами монголо-татаров и крестоносцев. Тем самым, западные и южные земли Руси, невзирая на более высокий уровень развития, стали лёгкой добычей для балтов^[37].

Частью концепции является гипотеза о раннелитовском государстве, которое предположительно возникло в Аукштайтии^[5] примерно к 1183 году. Однако основательное становления княжества относят к середине XIII века^[38]. Ослабление Руси в ходе феодальной раздробности считается ключевым фактором, который позволил литовцам начать экспансию, в первую очередь тем, что балты привлекались к конфликтам князей в качестве наёмников. Различные княжеские группировки пытались переманить литовские дружины на свою сторону, то есть они стали зависимы от иноземцев. Предполагается, что в XII в. при поддержке Полоцка, в чьи междоусобицы были вовлечены наёмники, Литва покорила соседние княжества Нальшаны, Дяволтва и Нерис. К 1183 году литовцы могли объединить все эти земли в одно княжество, о чём свидетельствует усиление их мощи в тот период. Импульсом для консалидации балтов стала внешняя угроза: во-первых, стабилизация положения Полоцка привела к возобновлению экспансии полочан в Нальшаны в направлении Браслава; во-вторых, в Балтийский регион приходят крестоносцы. Проведя объединения, с 1183 года Литовское государство начинает набеги на восточных соседей^[39]. В XII—XIII вв. литовцы совершали нападения на Псков, Новгород, Полоцк, Великие Луки^[40][41].

В качестве признака функционирования ВКЛ называется распространение понятия «Литва» на новые территории. По мнению сторонников, центром государства была Литва в узком смысле – бывшая территория изначального Литовского княжества, район проживания племени литва. С течением времени название распространилось на территорию современной Литовской Республики^[42].

Вклад и роль предков белорусов при таком подходе не рассматриваются^[43][44].

Представители белорусской концепции делают упор на отсутствие в исторических документах свидетельств о завоеваниях. Вместе с тем, становление ВКЛ сопровождалось завоеванием балтских земель, в частности Дяволтвы и Нальшан, уничтожением и изгнанием местных феодалов, что было в интересах знати белорусских земель. Кроме того, заявляется об ошибочности отождествления летописной Литвы (XI—XIII вв.) с восточной частью современной Литвы (тогдашней Аукштайтией). Исторические свидетельства и топонимика показывают, что в Средние века под Литвой понималась территория Верхнего Понеманья, находившаяся между Полоцкой, Турово-Пинской и Новогородской землями и являвшаяся вместе с ними одной из исторических областей Беларуси^[45][46] (в тот период край не был славянским, находясь на границе расселения балтов). Здесь «белорусы» вступают в конфликт с «литовцами», поскольку для последних она занимала территорию Жемайтии, Аукштайтии, Селы и Земгалы^[4].

Роль Миндовга в истории белорусская концепция считает преувеличенной. Отдаётся большее значение деятельности Войшелка. Именно им проведено объединение Новогородской, Пинской, Нальшанской, Деволтовской, Полоцко-Витебской и летописных Литовских земель в единое государство. Однако если присоединение балтских территорий было насильственным, то присоединение Пинска, Полоцка и Витебска проходило добровольно. Подобным образом к Великому княжеству Литовскому присоединялись и другие белорусские земли. Решающую объединительную роль в начальный период играл Новогрудок^[10]. Отмечается, что восточнославянские земли во многом определяли культурное и экономическое развитие ВКЛ. Согласно данной точке зрения, хоть правящая династия и часть аристократов имели литовское происхождение, феодалы белорусских и других земель Руси также участвовали в управлении страной^[47].

Порой балтов либо не замечают, либо преуменьшают их роль в создании ВКЛ^[48][44]. Более того, предкам современных литовцев, как и им самим, отказывается в праве считаться Литвой и литовцами, а вместо этого предлагаются исторические названия «Жмудь» («Жамойть», «Жамойтия»^[49]) и «жмудины», которыми ранее белорусы их и называли. По мнению сторонников данной трактовки, первые термины всегда относились лишь к славянам, то есть к белорусам^[44][50]. Обозначение «Русь» закрепляется за территорией современной Украины^[49]. При этом Жмудь считается обособленным от исторической Литвы, то есть Белоруссии, регионом, также как и Аукштайтия^[51].

Сторонники указывают, что по Статуту ВКЛ государствообразующими народами были литвины (белорусы) и русины (украинцы), а вот жмудины (литовцы) объявлялись вместе с евреями лишёнными прав национальными меньшинствами. Присвоение название Литвы жмудинам пришло при российских властях: вместо «литвины» в значении беларусов царизм ввёл в 1870-х понятие «литовцы» в значении жмудов^[52]. Балтский компонент объясняется наличием на территории современной Гродненской области ятвягов, которые белорусизировались и никак не связаны с литовцами^[53].

В полемической литературе первой половины XVIII века содержалась идея мирного характера включения земель Руси в литовское государство и гарантированного привилеями особого статуса для православной церкви и русской знати. На этой основе была сформирована «великорусская» версия происхождения ВКЛ, которая нашла своё отражение в работах историков последующих периодов, в том числе традиционной белорусской историографии XX—XXI веков^[3]. Во второй половине XIX века был сделан вывод о том, что процесс присоединения территорий бывшей Руси не может быть объяснён исключительно завоевательной стратегией литовцев или ослаблением русских княжеств^[54].

Сторонники центристской концепции создания Великого княжества Литовского на основе соответствующего конкретно-исторического материала утверждают, что в XIII—XIV вв. решающую роль в создании и развитии страны играли как западнорусские, так и литовские феодалы. Однако в XV—XVI вв. установилось господство элиты славянского происхождения^[10]. Остальные позиции критикуются за то, что государственность не рассматривается как политическое образование, совокупность политических институтов, а сводится к территории, языку и другим этническим признакам^[48]. Великое княжество Литовское воспринимается как полиэтническое государство^[55]. Его формирование связывают с возникновением у литовцев предпосылок государственности, стремлением белорусских земель преодолеть феодальную раздробленность и консолидироваться, внешним угрозам в лице крестоносцев и татаро-монголов^[56]. Согласно этому мнению, произошло объединение военной мощи балтов с культурными достижениями восточных славян. Отрицается покорение литовцами белорусов^[57].

Историческим ядром ВКЛ называется Белорусское Понеманье, которое в то время являлось зоной активного взаимодействия балтов и славян. Летописная Литва локализируется Виленским краем, то есть юго-востоком Литовской Республики и северо-западом Республики Беларусь^[58].

Как заявлялось, создание ВКЛ началось с деятельности Миндовга. В междоусобной борьбе за власть он потерпел поражение и был вынужден бежать из первоначальной Литвы (в то время под топонимом, предположительно, понимались балтские земли на северо-западе современной Белоруссии и юге современной Литвы) в Новогрудок. Местное население выбирает Миндовга своим князем и ставит перед правителем задачу расширить территорию княжества за счёт соседней Литвы^[10].

Исключительную роль литовцев в построении государства оспаривают также русские и украинцы^[40]. В современной России в Великом княжестве Литовском порой видят альтернативный путь своего развития. Для Украины государство стало важным этапом на пути формирования языка и народа^[59]. Притязания украинцев обоснованы тем, что во второй половине XIV – XV веке их земли преобладали в пространственном отношении над белорусскими, литовскими и российскими. Однако в целом они не стремятся вступать в дискуссию о ВКЛ, так как удовлетворены наследием Киевской Руси^[60]. Российская сторона в своих воззрениях указывает, что в результате деятельности великих князей возникло русское (литовско-русское), по сути, государство, в котором все было русским: вера, язык, гражданские уставы, понятия, нравы, обычаи. Как следствие, история ВКЛ имеет непосредственное отношение к истории России^[61]. Положение изменилось только с усилением польского влияния^[62].

В основу притязаний поляков на ВКЛ легли исследования историков XX века, которые касались проблемы заключения персональной и реальной унии ВКЛ и Польши. Специалисты рассматривали период истории ВКЛ как часть польской истории. Именно тема юридическо-правовой направленности послужила обоснованием для подобных воззрений^[63]. В основе польской концепции легла интерпретация латинского слова «applicare» (его можно перевести и как «объединение», и как «присоединение») из текста Кревской унии 1385 года, которая предполагала, что великий князь Ягайло займёт одновременно с литовским польский престол. Историк Станислав Кутшеба посчитал, что «applicare» является синонимом к «incorporatio», и следовательно, Литва была присоединена к Польскому королевству. Эта интерпретация была названа Гжегожом Блащиком^[пол.] «инкорпорационной» и была принята польской историографией^[64]. Притязания обосновываются также Люблинской унией 1569 года, в ходе которой, по мнению польской стороны, была инкорпорирована не толька южная часть Литвы, территория современной Украина, но и фактически всё княжество. После 1569 года нельзя говорить о польско-литовской унии, поскольку ВКЛ в государственно-правовом значении уже не существовало. Сохранение названия Великого княжества для его земель считалось сохранением исторического, традиционного территориального определения^[65].

Всё это привело к тому, что образовавшееся по итогу унии Речь Посполитая считается некоторыми только польским государством, а ВКЛ в 1569—1795 годах воспринимается как «польское наследие на востоке»^[66].

В современном мире история любого государства стала инструментом манипулирования общественным сознанием со стороны политиков. Преемственность современной Литвы от средневекового княжества была отражена в конституции республики 1992 года:

Ранее эта связь косвенно акцентировалась в Актах о восстановлении независимого Литовского Государства от 16 февраля 1918 и 11 марта 1990^[67].

Белорусские национально-ориентированные партии (Белорусский народный фронт, Белорусская социал-демократическая Грамада) и общественные организации («Толока^[бел.]», «Походня^[бел.]»), созданные в конце 1980-х, поддержали «белорусскую» концепцию становления ВКЛ и пытались использовать её в своей общественно-политической деятельности. Это объяснялось тем, что лидеры данных организаций были именно теми историками, археологами и филологами, которые сами и разработали эту концепцию^[68], крайняя форма которой получила название литвинизм.

Противники литвинизма считают его маргинальной псевдонаучной теорией^{[69][70][71][72][73][74]}. Белорусская политическая активистка Светлана Тихановская охарактеризовала данное течение как «маргинальную теорию», которая стремится искусственно разъединить литовцев и белорусов, и заявила, что белорусы уважают территориальную целостность и историческое наследие Литвы^[75][76]. Литвинизм также описывался своими критиками как форма фашизма, сопряжённая с экспансионистскими территориальными претензиями Белоруссии к соседним странам^[77].

В 2023 году литвинизм вызвал очередную волну критики со стороны научной общественности Литвы^[78]. Издание «Независимая газета» отметило, что в связи с этим отношение к белорусской диаспоре в стране ухудшилось. Спор изначально разгорелся в соцсетях, а затем в него включились новые участники в лице депутатов Парламента Литвы и Рады Белорусской Народной Республики (белорусское «правительство в изгнании»). Председатель литовского парламентского комитета по национальной безопасности и обороне Лауринас Кащюнас^[лит.] возмутился тем, что белорусы «присваивают себе историю Литвы»^[79].

В свою очередь действующее руководство Белоруссии старалось избегать политизации истории и крайних оценок^[80]. В 2022 году президент Александр Лукашенко назвал Великое княжество Литовское «первым белорусским государством», которое сформировалось «на основе белорусского этноса» как «оборонительный союз с прибалтийскими племенами»^[81], раскритиковав соседние страны за отрицание вклада белорусов в развитие ВКЛ и Речи Посполитой^[80].

Как писал Носевич, «литовская» и «белорусская» концепции (учёный назвал их «конкурирующими парадигмами») различаются не столько качеством научного анализа или полнотой учёта имеющихся фактов, сколько разным выбором исходных аксиом. В такой ситуации критика оппонентов с точки зрения погрешностей в их логической цепочке не достигает цели – она лишь приводит к исправлению частных недостатков и тем самым способствует упрочению парадигмы, которую пытаются опрокинуть. По мнению специалиста, познавательные возможности исторической науки по данному вопросу близки к исчерпанию. Имеющиеся факты позволяют построить две версии происходивших событий, окончательный выбор между которыми невозможен^[82].

Исходя из слов исследовательницы Я. Сумины, нерешённость проблемы генезиса ВКЛ связана с недостатком достоверных сведений^[7].

Камунтавичус видел корень спора не в трактовках учёных, а в школьном преподавании истории. По его мнению, единственный выход в данной ситуации — «не стараться поменять мышление соседа, а попробовать его понять»^[83]. В беседе для газеты «Комсомольская правда», касающейся дискуссии о наследии ВКЛ, исследователь уделил особое внимание школьному образованию.

Публицист Ян Бертанович указывал^[53]:

Согласно мнению философа Валерия Еворовского^[бел.], данный спор — «школьный уровень гордости за своё прошлое». Он предлогал оставить каждому народу право верить в те исторические корни, которые ему ближе^[84]. Захар Шибеко высказал похожую мысль. По его мнению, в истории есть вещи, которые невозможно решить консенсусом, и поэтому два народа вправе по-своему воспринимать и интерпретировать наследие^[34]. Деятель белорусской диаспоры Алесь Чайчиц отмечал, что у белорусов никогда не было сил на равноправную дискуссию, а у литовцев — потребности в этой дискуссии. Однако этот разговор должен состояться. Он предложил проект Единого переходного кабинета министров в сфере национального возрождения: «мирная конференция» между историками и политиками двух стран. Чайчиц считал, что наследие ВКЛ должно объединять народы, а не разделять их^[85].

Схожие взгляды на проблему имели такжке Адам Мальдис, Эгидиус Александравичюс^[лит.] и Анджей Пукшто^[86].

• Белорусско-литовские отношения
• Историческая политика Белоруссии

• Краўцэвіч, А. К. Стварэнне Вялікага Княства Літоўскага. — Беларуская навука. — Менск, 1998. — 228 с. — ISBN 985-08-0249-9.
• П. Ф. Дмитрачков. Образование Великого княжества Литовского (дискуссионные аспекты) // Веснік МДУ імя А.А.Куляшова. — 1999. — № 1 (2). — С. 47—53.
• Вячеслав Носевич. Проблемы образования Великого княжества Литовского: обзор белорусской историографии // Lietuvos istorijos studijos. — 2008. — Т. 22. — С. 39—57.
• Я. А. Сумина. Основные проблемы истории образования ВКЛ в историографии // Веснік МДУ імя А.А.Куляшова. — 2013. — С. 13—15.
• Новик Е. К., Качалов И. Л., Новик Н. Е. История Беларуси с древнейших времён до 2010 г.. — Минск: «Вышэйшая школа», 2011. — 526 с. — ISBN 978-985-06-1917-4.
• Тихомиров, А. В. Формирование исторического нарратива Великого княжества Литовского в белорусской исторической науке // Труды факультета международных отношений : науч. сборник. — Минск, 2014. — Вып. 5. — С. 70—75.
• Марозаў, А. П. Дзяржаўна-палітычная традыцыя Вялікага Княства Літоўскага ў нацыянальных рухах яго правапераемнікаў у пачатку XX стагоддзя // Вестник Полоцкого государственного университета. — 2015. — № 9. — С. 94—105.
• Алег Дзярновіч. Пошукі Айчыны: “Літва” і “Русь” у сучаснай беларускай гістарыяграфіі // Палітычная сфера. — 2012. — № 18–19 (1–2). — С. 30—53.
• Баранаўскас Т. Вытокі Літоўскай дзяржавы. — Мінск: Край = Kraj. Polonica – Albaruthenica – Lithuanica, 2002.
• Р. Яворский, Д. Шульц. Польско-литовские отношения 1385-1569 гг. в польской историографии XIX-XXI в. // Исторический вестник. — 2014. — Вып. 154, № 7. — С. 114—135.
• Левицкий, Г. М. Великое княжество Литовское. — 2014. — 244 с. — (История. География. Этнография). — ISBN 978-5-91678-238-7.
• Вячеслав Носевич. Наследие ВКЛ в исторической памяти современных белорусов // Lietuvos Didžiosios Kunigaikštijos tradicija ir tautiniai naratyvai. — Vilnius: Vilniaus universiteto leidykla, 2009. — С. 301—320.
• Великое княжество было литовское или беларуское? // Деды. Дайджест публикаций о Беларуской истории. — 2013. — № 12. — С. 107—117.

• Анастасия Хролович. Дискуссия в Минске: разное видение ВКЛ - проблема?  (неопр.) Delfi (8 мая 2013).
• Беларусь и Литву только в ХХ веке разделила граница  (неопр.). Комсомольская правда (19 октября 2015).
• Вадим Деружинский. Споры о ВКЛ // Секретные исследования : газета. — 2022. — № 17.
• Як беларусы і літоўцы спрачаюцца за ВКЛ (Как беларусы и литовцы спорят из-за ВКЛ) на YouTube

Эта статья входит в число хороших статей русскоязычного раздела Википедии.

Эта статья выставлена на рецензию. Пожалуйста, выскажите своё мнение о ней на подстранице рецензии.