Дни Кракена — Википедия

«Дни Кра́кена» — незаконченная повесть, над которой в 1962—1963 годах работал советский писатель Аркадий Стругацкий. Работа по ряду причин прервалась, когда было готово около одной трети (или половины) текста; рукописи представляют как минимум три редакции повести. Брат Аркадия, писатель Борис Стругацкий, активно критиковал написанный текст. Объёмные фрагменты рукописей были использованы при написании повестей «Сказка о Тройке» и «Хромая судьба». Впервые ранний вариант «Дней Кракена» был опубликован в составе 11-го тома собрания сочинений Стругацких издательства «Сталкер» (Донецк, 2001); публикация включала 10 глав и подробный сюжетный план. Этот вариант текста неоднократно издавался. В 33-томном полном собрании сочинений впервые опубликованы все три варианта повести.

Сюжетная основа всех трёх вариантов текста более или менее совпадает: японские океанологи прислали в ленинградский институт гигантского кальмара, которого главный герой именует «Кракеном». Руководство привлекает к работам филолога-япониста, которому нужно разобраться со средневековыми материалами по встречам человечества со спрутами. Востоковед погружён в разные жизненные коллизии и восстанавливает отношения с былой возлюбленной, а также противостоит ярой общественной активистке. Действие повести прерывается на моменте первой встречи востоковеда с Кракеном. В намеченном плане работы гигантское древнее головоногое воплощает мертвенную рациональность, чуждую человечности. Поскольку он умеет внушать свои мысли разумным существам, японовед убивает его, ощущая полную чуждость Кракена миру человеческих чувств.

Сюжетообразующая конструкция — гуманизм человека против рационализма спрута. А. Стругацкий настаивал, что повесть должна была стать первым в советской литературе описанием внеполитического конфликта в среде интеллигенции, возможном только в СССР и только после 1956 года^[1]. Предварительный вариант сюжета (по письму А. Стругацкого 24 июня 1962 года): японские глубоководники подарили ленинградскому институту гигантского кальмара-архитевтиса длиной без щупалец 20 метров. Консультантом по японским средневековым материалам о кракене приглашают учёного-востоковеда, который уволился из редакции, поскольку там собирались сократить мать-одиночку. Проводя много времени в аквариуме с кальмаром, востоковед понимает, что кракен наделён разумом. Выясняется, что тот пошёл к людям добровольно, узнав у других спрутов, что «у людей кормят лучше»^[2].

В существующем рукописном варианте главный герой — 37-летний японовед-переводчик Андрей Головин — сражается со скучными японскими текстами и рассуждает о своей не слишком удавшейся жизни. Немалое место занимают описание собранной им домашней библиотеки и рассуждения героя о круге его чтения. Во второй и третьей редакциях Головин именуется капитаном, что, вероятно, связано с его прошлой службой в армии, но главы об этом так и не были написаны. Далее он встречает давнюю возлюбленную Нину и постепенно сходится с нею. Во второй редакции Головин только намеревается встретиться с Ниной и объясниться, а в третьей он женат на Нине, но она к началу действия уехала в отпуск. Действие во всех вариантах обрывается, когда Головин видит Кракена в институтском бассейне и разбирается в японских рукописях, где описаны повадки этих существ^[3].

В законченной части текста основной конфликт строится на противостоянии «чернорабочего мировой культуры» Головина и активистки-общественницы Юли Марецкой — по-видимому, влюблённой в него. Это глубоко несчастная женщина, не сумевшая «отделаться от некоторых ублюдочных принципов, которые ей внушили ещё в школе», и способная доставить неприятности любому человеку, идущему против её убеждений. Головин же, напротив, утверждает, что ничего ужаснее абсолютной и непоколебимой уверенности в собственной правоте, особенно в неумном человеке, вообще быть не может. Но если Марецкая не могла никому причинить по-настоящему серьёзных неприятностей, то впервые увиденный Головиным спрут был «насквозь чужим». В обоих случаях Головин понимает невозможность уступить этим существам «хотя бы незначительную частичку от нашего мира». В результате японист жёстко осаживает Марецкую. На этом завершается оформленный текст. По плану в финале капитан Головин должен был убить спрута: это существо, умеющее влиять на мысли и чувства, внушало ему, что «все усилия так называемых мыслящих интеллигентных людей в конечном счёте служат лишь для мещан»^[4].

Как отмечали составители полного собрания сочинений Стругацких С. Бондаренко и В. Казаков, в корпусе произведений братьев «Дни Кракена» стояли особняком. Во-первых, интерес Стругацких к этому проекту в той или иной степени поддерживался два десятка лет — вплоть до начала 1980-х годов, во-вторых, для произведения, доведённого лишь до половины, в архиве уцелело беспрецедентное число подготовительных материалов: три редакции, содержащие, соответственно, 10, 11 и 11 глав. Каждая последующая редакция содержит многочисленные изменения сюжетных линий, стилистики и манеры повествования^[5].

По воспоминаниям Бориса Стругацкого, Аркадий Стругацкий с юных лет интересовался крупными головоногими. Первый сохранившийся рассказ А. Стругацкого — «Как погиб Канг» (1946) — включает эпизод охоты крупного морского хищника на гигантского кальмара. Эта тематика была отражена также в нескольких главах утопической повести «Полдень, XXII век». Первые упоминания нового сюжета содержатся в письме Аркадия Стругацкого от 12 мая 1962 года, где шла речь о некоем чрезвычайно долгоживущем спруте, который предстаёт как «апофеоз эгоизма и индивидуализма», как «чистый разум, лишённый характерных для высших животных эмоций — жалости, радости, горя и т. д.» Главная идея будущей повести определялась так: «Спор: что победит — эмоция или чистый разум, или они будут развиваться одновременно и сольются в конечном итоге в гармоничное целое»^[6]. Предполагалось, что всё это будет разворачиваться на фоне приключений героев — участников океанографической экспедиции^[5].

Летом и осенью 1962 года Аркадий Стругацкий много читал научную литературу о головоногих (при этом помощь с зарубежными изданиями оказал И. А. Ефремов) и развернул сюжет в другом направлении: японские океанологи подарили советским коллегам «гигантского кальмара-архитефтиса», а основные события теперь происходили в ленинградском институте. Обозначены и новые персонажи, особенно главный герой-востоковед, волею судеб вовлечённый в историю с Кракеном. А. Н. Стругацкий желал добиться уэллсовского слияния бытовой и фантастической литературы^[7]. К октябрю относятся подробные сюжетные планы и первые наброски текста^[8]. Главный герой по фамилии Майский переводил повесть Санъютэя Энтё «Пионовый фонарь» (как и сам Аркадий Стругацкий в то время), пока названную своим именем. В последующих вариантах имя японского писателя поменялось на Банъютэй, а книга стала называться «Призрак с хризантемой». Развёрнутый план был представлен Борису Стругацкому в ноябре 1962 года^[9]. Повесть условно именовалась «Кракен и меч», обсуждалась соавторами в письмах, но затем Борис Стругацкий высказал ряд серьёзных замечаний и братья переключились на «Далёкую Радугу»^[10]. К систематической работе над текстом в январе 1963 года приступил единолично Аркадий Натанович. Первый вариант «Дней Кракена» в феврале был доведён до десятой главы, и А. Стругацкий немедленно стал перерабатывать уже написанное. Его не устроило изложение от первого лица, и к 11 марта в дневнике упомянуто, что повесть переписана на третье лицо. А. Стругацкий в письме брату 18 марта оценивал готовность текста на одну треть с расстановкой основных линий и героев, но собственно сцены с Кракеном застопорились. К началу рабочей встречи с братом (12 апреля) новый вариант был доведён до одиннадцатой главы, а новый план был расписан только по главам^[11]. Данный вариант Борис Натанович подвергнул «разгромной» критике — вероятно, за чрезмерное количество бытовых подробностей, никак не работавших на развитие сюжета. 7 мая Аркадий Натанович сообщал брату, что из 86 страниц текста оставил 61^[12].

Последняя (третья) версия повести была дописана до конца одиннадцатой главы; план последующих глав, вероятно, был признан обоими братьями Стругацкими приемлемым, но работа над повестью прервалась навсегда^[13]. Б. Стругацкий в комментарии к публикации 2001 года писал:

Насколько я помню, нас остановили два соображения. Во-первых, общая и очевидная «непроходимость» — то, что мы собирались писать в повести дальше, не годилось ни для «Молодой Гвардии», ни тем более для Детгиза, а писать в стол мы тогда не умели, — во всяком случае, не были ещё готовы. А во-вторых, вещь показалась нам слишком уж «бытовой», мы побоялись впасть в так называемый «бэлпингтонизм-блепскизм» (специально придуманный АБС термин, происходящий от названия романа Уэллса «Бэлпингтон Блепский^[англ.]» и означающий безнадёжную утрату автором сюжетной энергии и живой фантазии при торжестве суконного бытоописательства и унылого реализма)^[14].

В последующей переписке «Кракен» упоминался ещё несколько раз. В апреле 1965 года Аркадий Стругацкий предложил синопсис повести для издательского плана «Молодой гвардии» на 1967 год. В заявке сообщалось, что это — повесть «об открытии существования иных форм разумной жизни на Земле». Соавторы даже полагали, что издательская инициатива будет стимулом для дальнейшей работы — может быть, синтеза незавершённого замысла с другими. Примерно такая же ситуация сложилась и к началу 1980-х годов: «Кракен» упоминался в письмах и дневниках. Однако, по выражению С. Бондаренко и В. Казакова, «„точка невозврата“ была уже пройдена». Крупные фрагменты «Дней Кракена» были использованы в «Сказке о Тройке» (сцены со спрутом Спиридоном, включая описания головоногих в японских манускриптах) и «Хромой судьбе» (описание библиотеки главного героя). Даже в повести «Волны гасят ветер» упоминается древний моллюск с убийственным биополем^[13].

Первая публикация законченных глав первого варианта с приложением — первоначальным планом была осуществлена в «чёрном» собрании сочинений издательства «Сталкер» в 2001 году. Этот текст несколько раз печатался в собраниях сочинений и в мягкой обложке в серии «Миры братьев Стругацких». В 33-томном полном собрании сочинений тексты разных редакций и сопутствующие материалы были включены в шестой том^[13], там же состоялась первопубликация третьего варианта^[15].

Биограф Стругацких Ант Скаландис высоко оценивал литературные достоинства «Кракена», утверждая, что в тексте «много… вкусных подробностей московской издательской жизни и московского быта конца 1950-х — начала 1960-х, как изумительно описана работа переводчика с японского!». Согласно его мнению, повесть так никогда и не была завершена из-за отсутствия сюжета. При этом отражённые в переписке братьев идеи «о ненависти к дуракам» и о мещанстве впоследствии так или иначе трансформировались в повести «Хищные вещи века»^[16].

Заглавие «Дни Кракена» представляет собой контаминацию названий романов Дж. Уиндема «Кракен пробуждается» (во вступлении к которому помещено стихотворение Теннисона «Кракен») и «День триффидов»^[15]. Фамилия активистки Юли Марецкой, по предположению Дмитрия Володихина и Геннадия Прашкевича, отсылала к исполнительнице главной роли в фильме «Член правительства» Вере Марецкой. По сюжету фильма, героиня отвергает возлюбленного ради социального служения, что прямо соотносилось с текстом и замыслом «Дней Кракена»^[17].

Писатель Цутому Хида, с которым встречается Головин, автор романов «Луна над Малайей» и «Один в пустоте», — аллюзия на японского писателя Нома Хироси и его произведения «Красная луна над Филиппинами» и «Зона пустоты». Когда главный герой «воюет» со средневековым текстом и ругается на скуку современной бытописательной социальной литературы («Она сказала и заплакала. Он сказал и заплакал. И сопля дрожала на кончике его носа»), он цитирует повесть Миямото Юрико «Блаженный Мияда»^[18]. Большинство средневековых японских манускриптов («Сведения о небесном, земном и человеческом», «Упоминание о тиграх вод», «Свидетельство господина Цугами Ясумицу») и цитат из них были вымышлены Аркадием Стругацким и сконтаминированы с реально существовавшими текстами, упоминаемыми у японских писателей^[19]. Описание ненужных предметов, захламляющих комнату Головина, и его рассуждения о профессиональном читателе восходят к рабочим записям Бориса Стругацкого 1961—1962 годов^[20].

• Володихин Д. М., Прашкевич Г. М. Братья Стругацкие. — М. : Молодая гвардия, 2012. — 350 с. — (Жизнь замечательных людей, вып. 1331). — ISBN 978-5-235-03475-4.
• Неизвестные Стругацкие. Письма. Рабочие дневники. 1942—1962 гг. / сост. С. П. Бондаренко, В. М. Курильский. — Москва, Донецк : ACT, НКП, 2008. — 640 с. — (Миры братьев Стругацких). — ISBN 978-5-17-053845-4.
• Скаландис А. Братья Стругацкие. — М. : АСТ, 2008. — 702 с. — ISBN 978-5-17-052684-0.
• Стругацкий А., Стругацкий Б. Полное собрание сочинений в тридцати трёх томах / Составители: Светлана Бондаренко, Виктор Курильский, Юрий Флейшман. — Группа «Людены», 2016. — Т. 6: 1962. — 471 с.

• Дни Кракена на сайте «Лаборатория Фантастики»
• Дни Кракена (главы из неоконченной повести)  (неопр.). Аркадий и Борис Стругацкие. Официальный сайт. Русская фантастика. Дата обращения: 9 сентября 2023.

Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии.