Марцеллина (гностик) — Википедия

Марцеллина (лат. Marcellina) — раннехристианский религиозный лидер карпократов в середине II века, известная преимущественно по трудам Иринея Лионского и Оригена. Она родилась в Александрии, но переехала в Рим во время епископства Аникета (ок. 157—168). Она привлекла большое количество своих последователей и основала карпократианскую секту марцеллиан. Подобно другим карпократам Марцеллина и её последователи верили в антиномизм, известный также как либертинизм, идею о том, что повиновение законам и предписаниям не является необходимым для достижения спасения. Они верили, что Иисус Христос был всего лишь человеком, но видели в нём образец для подражания, хотя и такой, который верующий мог превзойти. Сообщество Марцеллины, по-видимому, стремилось буквально реализовать основополагающее учение карпократов о социальном эгалитаризме. Марцеллиане, в частности, как сообщается, ставили клейма на внутренней стороне правых ушей своих учеников и почитали изображения Иисуса, а также греческих философов, таких как Пифагор, Платон и Аристотель. Хотя марцеллиане называли себя «гностиками», многие современные ученые не причисляют их к религиозному течению гностицизма.

Женщины играли видную роль во многих сектах ранних христиан как пророки, учителя, целители, миссионеры и пресвитеры^[3]. Мария Магдалина и Мария Вифанская были женскими последовательницами Иисуса, которые упоминаются в Евангелиях и считались знающими «тайны» «Царства Божьего»^[2]. Такие женщины, как Мария и Марта, служили явными образцами для подражания для Марцеллины и её соратниц-проповедниц^[2]. Символ веры, который, возможно, читался на христианских церемониях посвящения, цитируется апостолом Павлом в «Послании к Галатам» (3:28): «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе»^[3]. В конце I века Маркион Синопский (ок. 85 — ок. 160) назначал женщин пресвитерами наравне с мужчинами^[3].

Во II веке валентиниане, гностическая секта, считали женщин равными мужчинам^[3]. Монтанисты считали основателями своего движения двух пророчиц — Максимиллу и Приску^[3]. Женщины-религиозные лидеры, подобные Марцеллине, не пользовались благосклонностью ортодоксальных богословов, которые обвиняли их в безумии, нечестии и одержимости демонами^[2]. Отец Церкви Тертуллиан (ок. 155 — ок. 240) жаловался: «Эти еретички — как они дерзки! У них нет никакой скромности; они достаточно смелы, чтобы учить, вступать в споры, проводить экзорцизмы, проводить исцеления и, может быть, даже крестить!»^[3] Он назвал одну женщину-религиозного лидера в Северной Африке как «эту гадюку»^[3].

Будучи карпократом, Марцеллина проповедовала доктрину антиномизма, или либертинизма^[4][5], которая утверждает, что только вера и любовь необходимы для достижения спасения и что все другие воспринимаемые требования, особенно повиновение законам и правилам, являются ненужными^[4][5]. Она, как и другие карпократы, верила, что душа должна следовать путём искупления, возможно, проходя через множество воплощений^[4][5]. Целью верующего по её мнению является выход из цикла перевоплощения путём восхождения через несколько стадий обожения^[5]. Карпократы верили, что Иисус был всего лишь человеком, не богом^[5], и видели в нём образец для подражания, но в то же время пример, который особенно набожный верующий был способен превзойти^[4]. Главной добродетелью Иисуса они считали то, что он мог в совершенстве помнить божественное из своего предсуществования^[5]. Они также почитали греческих философов как образцы для подражания^[5][6]. Синкретический марцеллианский культ изображений является естественным следствием этого учения^[4][5]. Одним из основополагающих учений карпократов была идея социального эгалитаризма, выступавшая за равенство всех людей^[7][5]. Положение Марцеллины как лидера карпократианской общины в Риме указывает на то, что, по крайней мере для её общины, это была идея, буквально реализованная на практике^[7]. Некоторые карпократы, возможно, включая Марцеллину, владели всей имеющейся собственностью совместно и делили между собой сексуальных партнёров^[5]. Они также практиковали одну из форм агапы^[5].

Отец Церкви Ириней Лионский (ок. 130 — ок. 202) писал в своём апологетическом трактате «Против ересей»:

Другие из них [карпократы] прижигают для отличия своих учеников заднюю часть выпуклости правого уха. Поэтому Марцеллина, которая при [епископстве] Аниките пришла в Рим и держалась этого учения, увлекла многих. Они называют себя гностиками, имеют частью нарисованные, частью из другого материала изготовленные изображения, говоря, что образ Христа сделан был Пилатом в то время, когда он жил с людьми. И они украшают их венцами и выставляют вместе с изображениями светских философов, именно с изображением Пифагора, Платона, Аристотеля и прочих; и показывают им другие знаки почтения, так же, как язычники^[10]

.

Марцеллина — единственная женщина, связанная с ранним гностическим христианством, которая, как известно, была активным религиозным лидером, обладающей властью. Другие женщины, такие как Елена (предположительно бывшая тирская проститутка, ставшая музой Симона Мага), Филумена (пророчица, связанная с Апеллом) и Флора (ученица Птолемея), как известно, были активными пророчицами, учителями и учениками, вовлечёнными в секты, возглавляемые мужчинами^[8], но ни одна из них не была известна как лидер^[8]. Тем не менее, Марцеллина всё же упоминалась в связке с Карпократом, учителем-мужчиной, который, по-видимому, принимал более активное участие, чем она, в руководстве последователями, написании трактатов и обучении последователей^[8]. Анна Макгуайр утверждала, что неясно, является ли это описание взаимодействия Марцеллины и Карпократа результатом собственного патриархального мировоззрения Иринея Лионского, фактических отношений между ними или того и другого^[8].

Использование Марцеллиной изображений Иисуса и греческих философов не было необычным для римского общества того времени, потому что бюсты и изображения философов были обычными объектами поклонения в римском обществе II века^[9][6]. Хотя Ириней Лионский истолковывал это как признак неортодоксальности учения Марцеллины^[9], для любого нехристианина-римлянина она была гораздо менее «отклоняющейся», чем «ортодоксальные» христиане^[9]. Поклоняясь бюстам философов и включая в их число Иисуса как величайшего из них, последователи Марцеллины почитали его так же, как почитали других философов во всём греко-римском мире^[6]. Карпократы, возможно, имели более интеллектуальное мировоззрение, чем другие секты^[6], поскольку, согласно Клименту Александрийскому, сын Карпократа Епифан был обучен платонической философии^[11][6][7]. Тем не менее, Майкл Аллен Уильямс утверждал, что почитание образов кажется весьма неожиданным для предположительно гностического течения^[9], поскольку считается, что гностики презирали физическое тело^[9]. Он сделал предположение, что Марцеллина и её последователи, подобно своим языческим современникам, возможно, рассматривали представления философов о физическом сходстве как «окна в душу» и средство размышления над учением человека^[9]. Питер Лампе интерпретировал использование Марцеллиной образов известных философов как указание на религиозный синкретизм^[7].

Джоан Э. Тейлор отмечала, что Ириней не утверждает, что марцеллианский портрет Иисуса был неточным или что портреты Иисуса были изначально аморальными^[6]. Она также утверждала, что бюсты Иисуса и других философов у марцеллиан могли сохраняться ещё долго после того, как их секта пришла в упадок^[6], отмечая, что почти столетие спустя римский император Александр Север (правил в 222—235 годах), как сообщалось, обладал коллекцией портретных бюстов различных философов, религиозных деятелей и исторических личностей, включая Иисуса, Орфея, Аполлония Тианского, Александра Македонского и Авраама^[6]. Тейлор писала: «насколько нам известно, один из многих неопознанных бюстов философа, которые существуют в сегодняшних коллекциях, возможно, считался Иисусом во II—III веках»^[6].

Согласно Давиду Бракке, причина, по которой Марцеллина и члены её школы отождествляли себя с «гностиками», заключалась не в сектантском отождествлении с ветвью раннего христианства, известной как «гностицизм»^[12], а скорее в эпитете для «идеального или истинного христианина, того, чьё знакомство с Богом было совершенным»^[12]. Он отмечал, что сам Ириней отождествлял Марцеллину и её секту с карпократами, а не с «гностической школой мысли»^[12]. Также Ипполит Римский, который опирался на Иринея как на источник, упоминания о том, что другая секта, известная как наассены, «называет себя „гностиками“ по-своему, как будто они одни питались от удивительного знакомства с совершенным и добрым»^[12]. В конце IV века монах-аскет Евагрий Понтийский описал наиболее продвинутую стадию христианского аскетизма как «гностическую»^[12], указав, что, несмотря на ассоциацию слова «гностик» с гностицизмом, она всё ещё сохраняла свое первоначальное положительное значение в том смысле, с которым отождествлялись Марцеллина и её ученики^[12]. Бентли Лейтон также не причисляет Марцеллину и ее последователей к членам гностического течения^[9].

Ориген (ок. 184 — ок. 253) также кратко упоминает Марцеллину в своём трактате «Против Цельса», утверждая, что «Цельс знает также о марцеллианах, которые следуют за Марцеллиной, и гарпократиан которые следуют за Саломеей и других, которые следуют за Мариаммой, и других, которые следуют за Марфой»^[8]. Энн Макгуайр утверждала, что, поскольку все остальные фигуры, перечисленные Оригеном в этом отрывке, являются фигурами, упоминающимися в канонических Евангелиях, вполне возможно, что марцеллиане могли рассматривать Марцеллину не только как учителя и религиозного лидера, но и как «авторитетного источника апостольского предания»^[8]. Уильямс отмечал, что Ориген, по-видимому, знал, что марцеллиане называли себя гностиками^[9], поскольку в другом месте в трактате он отметил, что одним из аргументов Цельса против христианства было существование различных сект, включая те, «которые называют себя гностиками»^[9]. Это, вероятно, относилось и к Марцеллине с её последователями^[9], но Ориген воздержался называть их этим термином^[9].

Неясно, как относились к Марцеллине и её последователям ортодоксальные христиане, жившие в Риме в 150—160-х годах^[7]. Ириней утверждал, что в его собственной конгрегации в Галлии в 180-х годах «мы не имеем с ними никакого общения ни в учении, ни в морали, ни в нашей повседневной социальной жизни»^[7], но это утверждение не следует применять к христианам, жившим в Риме за 20 лет до этого^[7]. Ириней также утверждал: «Сатана поставил этих людей [то есть Марцеллину и её последователей] хулить святое имя церкви, чтобы [язычники] отворачивали свои уши от проповеди истины, когда они слышат их другую версию учения и думают, что мы, христиане, все похожи на них. Действительно, когда они рассматривают свою религиозность, они бесчестят нас всех»^[7]. Он также отмечал, что «они злоупотребляют именем [христианин] как маской»^[7]. Это указывает на то, что Марцеллина и её карпократианские последователи называли себя «христианами»^[7], и, по крайней мере для посторонних, её секта казалась связанной с другими ветвями христианства^[7].

Питер Лампе утверждал, что вполне возможно, что члены ортодоксальной общины в Риме просто позволили Марцеллине и её секте тихо сосуществовать^[7], но также возможно, что они активно осуждали их^[7]. Роберт Грант определял антигностические сочинения Поликарпа Смирнского и Иустина Философа как отчасти косвенную реакцию против Марцеллины и её снисходительных нравственных учений^[13]. Марцеллину и других женщин-пророков, подобных ей, постоянно отрицательно изображали в историях и канонах, написанных сторонниками ортодоксии^[2]. Согласно Уильяму Х. Брэкни, источники указывают на то, что карпократы, возможно, продолжали существовать ещё в IV веке^[5].