Никодим (Ротов) — Википедия

Митрополит Никодим
Митрополит Ленинградский и Ладожский (Новгородский)
9 октября 1963 года — 5 сентября 1978 года
Церковь	Русская православная церковь
Предшественник	Пимен (Извеков)
Преемник	Антоний (Мельников)
временно управляющий патриаршими приходами в Финляндии
30 мая 1972 — 5 сентября 1978
Предшественник	Михаил (Чуб) Николай (Ярушевич) (в/у)
Преемник	Кирилл (Гундяев)
Патриарший экзарх Западной Европы
3 сентября 1974 года — 5 сентября 1978 года
Предшественник	Антоний (Блум)
Преемник	Филарет (Вахромеев)
Председатель Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата
21 июня 1960 года — 30 мая 1972 года
Предшественник	Николай (Ярушевич)
Преемник	Ювеналий (Поярков)
Митрополит Минский и Белорусский
4 августа — 9 октября 1963 года
Предшественник	Варлаам (Борисевич)
Преемник	Сергий (Петров)
Митрополит Ярославский и Ростовский до 3 августа 1963 года — архиепископ до 10 июня 1961 года — епископ
23 ноября 1960 года — 4 августа 1963 года
Предшественник	Исаия (Ковалёв) (в/у)
Преемник	Леонид (Поляков)
Епископ Подольский, викарий Московской епархии
10 июля — 23 ноября 1960 года
Предшественник	Иоанн (Вендланд)
Преемник	Киприан (Зёрнов)
Учёная степень	магистр богословия
Деятельность	священник
Имя при рождении	Борис Георгиевич Ротов
Рождение	15 октября 1929(1929-10-15) д. Фролово, Кораблинский район Рязанской области
Смерть	5 сентября 1978(1978-09-05) (48 лет) Ватикан[1]
Похоронен	Никольское кладбище Александро-Невской лавры, Санкт-Петербург, Россия
Принятие священного сана	19 августа 1947 года
Принятие монашества	19 августа 1947 года
Епископская хиротония	10 июля 1960 года
Награды
Медиафайлы на Викискладе

Митрополи́т Никоди́м (в миру Бори́с Гео́ргиевич Ро́тов; 15 октября 1929, д. Фролово, Кораблинский район, Рязанская область — 5 сентября 1978, Ватикан) — иерарх Русской православной церкви; с 9 октября 1963 года митрополит Ленинградский и Ладожский. Председатель отдела внешних церковных сношений Московской патриархии (1960—1972), Патриарший экзарх Западной Европы (1974—1978).

Борис Георгиевич Ротов родился 15 октября 1929 года в деревне Фролово, Кораблинского района Рязанской области, согласно легенде, в семье секретаря Рязанского обкома ВКП(б)^[2]; книга «Человек Церкви», составленная митрополитом Ювеналием, о родителе будущего митрополита говорит так: «Отец, Георгий Иванович, работал в Рязанском Губернском Земельном управлении инженером-землеустроителем»^[3]. Мать, Елизавета Михайловна, урождённая Сионская, была дочерью священника Рязанской епархии.

По окончании средней школы поступил в 1947 году в Рязанский педагогический институт (ныне Рязанский государственный университет) на факультет естествознания.

19 августа 1947 года принял монашеский постриг; рукоположён во иеродиакона архиепископом Ярославским и Ростовским Димитрием (Градусовым; в схиме — Лазарь), с причислением к Ярославскому архиерейскому дому; при этом продолжал жить в Рязани и учиться в пединституте. Как вспоминал сам Никодим в речи при наречении, 9 июля 1960 года, в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры, «на служение Святой Церкви я вступил, когда приснопоминаемый мною схиархиепископ Лазарь облёк меня в иночество»^[4]. Своё иноческое имя Никодим он позднее оформил и как гражданское имя^[5].

Летом 1949 года оставил пединститут по окончании второго курса. 20 ноября 1949 года архиепископом Димитрием рукоположён во иеромонаха и назначен настоятелем храма в честь Рождества Христова в селе Давыдове Толбухинского района Ярославской области. Некоторое время состоял вторым священником Покровского храма в Переславле-Залесском.

7 августа 1950 года назначен настоятелем храма в честь Святого Димитрия царевича в Угличе и благочинным Угличского округа.

В том же году поступил на заочный сектор Ленинградской духовной семинарии, по окончании которой был зачислен студентом Ленинградской духовной академии.

В январе 1952 года назначен клириком кафедрального собора в Ярославле и секретарём архиепископа Ярославского и Ростовского; затем ключарём собора. С декабря 1954 года — исполняющий обязанности настоятеля.

В 1955 году окончил Ленинградскую духовную академию. В 1959 году за сочинение «История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме» удостоен степени кандидата богословия.

25 февраля 1956 года назначен членом Русской духовной миссии в Иерусалиме, а затем заместителем начальника миссии.

31 марта 1957 года митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем) возведён в сан игумена с возложением палицы.

25 сентября 1957 года назначен начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме; возведён в сан архимандрита митрополитом Назаретским и всея Галилеи Исидором по просьбе Патриарха Алексия.

В марте 1959 года, по возвращении в Москву из Иерусалима, назначен заведующим канцелярией Московской патриархии.

С 4 июня 1959 года — «заместитель митрополита Николая по Отделу внешних церковных сношений Московской Патриархии»^[6] — с сохранением за собою должности заведующего канцелярией Московской патриархии.

16 апреля 1960 года председатель Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР Владимир Куроедов и председатель Комитета государственной безопасности СССР Александр Шелепин направили в ЦК КПСС записку, в которой, со ссылкой на информацию от агентурных источников КГБ, предлагали «отвести митрополита Николая от участия в работе Всемирного совета мира, Советского комитета защиты мира и отстранить его от руководящей деятельности в Московской патриархии», добиться на это согласия Патриарха Алексия. Кроме того, в записке говорилось: «КГБ считал бы целесообразным на должность председателя отдела внешних церковных связей[sic] назначить архимандрита Никодима Ротова и выдвинуть его как представителя Русской православной церкви для участия в деятельности Всемирного совета мира и Советского комитета защиты мира»^[7]. 21 июня 1960 года состоялось решение Священного синода об освобождении от должности председателя ОВЦС митрополита Николая (Ярушевича); на его место был назначен архимандрит Никодим с возведением в сан епископа Подольского^[8].

Возглавлял делегации РПЦ на Всеправославных совещаниях 1961, 1963, 1964 годов на острове Родос (Греция) и 1968 года в Шамбези близ Женевы (Швейцария). 10 мая 1963 года назначен председателем комиссии при Священном синоде по разработке каталога тем Всеправославного собора^[9]. 20 марта 1969 года назначен представителем Московского патриархата в Межправославной подготовительной комиссии «Святого Всеправославного собора».

10 июля 1960 года в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры хиротонисан сонмом епископов во главе с патриархом Алексием во епископа Подольского, викария Московской епархии; как председатель ОВЦС епископ Никодим вступил в управление приходами Русской православной церкви в Венгрии, Финляндии и Японии.

28 августа 1960 года включён в состав новоучреждённой Комиссии по межхристианским связям при Священном синоде.

С 19 сентября 1960 года руководил издательским отделом Московской патриархии.

С 23 ноября 1960 года — епископ Ярославский и Ростовский.

В ночь на 1 января 1961 года^[10] был (впервые^[11]) среди гостей «на традиционной встрече Нового, 1961 года, устроенной в Большом Кремлёвском дворце правительством Союза Советских Социалистических Республик» (вместе с патриархом Алексием, митрополитом Крутицким Питиримом и управляющим делами Московской патриархии архиепископом Дмитровским Пименом^[12]).

16 марта 1961 года на заседании Священного синода патриарх Алексий предложил, чтобы «лица, занимающие должности Управляющего делами Московской Патриархии и Председателя ОВЦС Московской Патриархии, были в епископском сане и состояли в звании Постоянных Членов Священного Синода», в связи с чем Синод постановил «утвердить в звании Постоянных членов Священного Синода <…> епископа Ярославского и Ростовского Никодима»^[13].

10 июня 1961 года возведён в сан архиепископа. На Архиерейском соборе 18 июля 1961 года (о созыве Собора заранее объявлено не было: архиереев собрали в Троице-Сергиевой лавре в связи с днём памяти преподобного Сергия) сделал доклад о необходимости и своевременности вступления РПЦ во Всемирный совет церквей.

В связи с тем, что большую часть времени проводил в Москве, добился назначения в Ярославскую епархию викария. 26 марта 1961 года во епископа Угличского был хиротонисан архимандрит Кассиан (Ярославский); хиротонию его преемника, архимандрита Варфоломея (Гондаровского), архиепископ Никодим сам возглавил в Ярославле 26 мая 1963 года.

11 мая 1963 года награждён правом ношения креста на клобуке. 14 мая 1963 года Священный синод постановил «согласно поданному прошению освободить Преосвященного архиепископа Ярославского и Ростовского Никодима от должности председателя Издательского отдела»^[14].

3 августа 1963 года назначен председателем Комиссии Священного синода по вопросам христианского единства, в которую тогда была преобразована Комиссия по межхристианским связям при Священном синоде; возведён в сан митрополита и 4 августа назначен на Минскую и Белорусскую кафедру^[15], а также назначен председателем Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства^[16].

9 октября 1963 года назначен митрополитом Ленинградским и Ладожским^[17], временно управляющим Олонецкой епархией. Прибыв в Ленинград, резолюцией № 1 отменил предварительную цензуру проповедей всего духовенства епархии благочинными, введённую его предшественником, митрополитом Пименом (Извековым), 9 мая 1962 года^[18].

В октябре 1965 года под предлогом частых зарубежных поездок, вынуждавших его «нередко … находиться, и даже продолжительное время, вне Ленинграда»^[19] сумел восстановить штатную должность викария Ленинградской епархии, утраченную при митрополите Пимене (Извекове). Викарию был усвоен титул «епископа Тихвинского».

7 октября 1967 года назначен по совместительству управляющим Новгородской епархией с титулом «Ленинградский и Новгородский».

С 4 по 19 июля 1968 года возглавлял делегацию Московского патриархата на IV ассамблее Всемирного совета церквей (ВСЦ) в Уппсале, Швеция; избран в состав Центрального комитета ВСЦ; в том же году избран председателем комитета продолжения работ Христианской мирной конференции (ХМК).

16 декабря 1969 года назначен председателем комиссии по изучению вопроса о прославлении в лике святых приснопамятного архиепископа Японского Николая (канонизирован 10 апреля 1970 года). 17 марта 1970 года ему поручено временное управление Патриаршими приходами Северной и Южной Америки. В апреле 1970 года в США подписал соглашение с митрополитом Нью-Йоркским Иринеем об условиях дарования автокефалии Американской митрополии.

12 апреля 1970 года удостоен права ношения двух панагий. 17 июня 1971 года указом патриарха Пимена награждён правом служения с предносным крестом. В апреле 1972 года, в числе прочих религиозных деятелей СССР — «участников движения за мир», подписал проект письма, осуждавшего «клеветническую деятельность» Александра Солженицына^[20].

В 1972 году с ним случился инфаркт, после чего подал прошение об освобождении его от должности председателя отдела внешних церковных сношений. 30 мая 1972 года решением Синода освобождён от должности председателя ОВЦС. Оставлен председателем комиссии Священного синода по вопросам христианского единства, которая в том же заседании Синода была переименована в комиссию Священного синода по вопросам христианского единства и межцерковных сношений^[21].

3 сентября 1974 года назначен патриаршим экзархом Западной Европы. С 23 ноября по 10 декабря 1975 года возглавил делегацию Русской православной церкви на V Генеральной ассамблее ВСЦ в Найроби; был избран президентом Всемирного совета церквей.

Сыграл ключевую роль в переговорном процессе, в результате которого было урегулирован канонический статус — с точки зрения Московского патриархата — Митрополичьего округа в Северной Америке (Русской православной греко-кафолической церкви в Америке): последней была дарована автокефалия Патриаршим и Синодальным Томосом в 1970 году, учреждавшим Автокефальную православную церковь в Америке. Одновременно в юрисдикцию Московской патриархии в качестве автономной возвращалась Японская православная церковь.

Принимал участие во многих экуменических встречах, межправославных совещаниях, международных миротворческих конференциях, был включён в делегацию РПЦ МП на Родосских Всеправославных совещаниях.

Наибольший интерес традиционно вызывают осуществлявшиеся Никодимом от имени Московского патриархата сношения с Ватиканом. Иоанну XXIII он посвятил магистерскую диссертацию, изданную в виде монографии уже посмертно^[22].

Анализ документов свидетельствует, что каким бы ни было его личное отношение к Римской церкви, политика, проводившаяся Никодимом, всегда была в русле внешнеполитической линии советского руководства, не имевшего дипломатических отношений со Святым престолом и до августа 1962 года полагавшего Ватикан одним из центров глобального «антисоветского влияния». Первые выступления Никодима о Римской церкви не отличались принципиально по своей тональности от речей других иерархов Патриархии в послевоенный период, разоблачавших «не только антихристианскую, но даже и аморальную сущность папизма»^[23]. Так, в своём докладе «Мир — последование Христу» на Первой Всемирной общехристианской конференции в защиту мира 14 июня 1961 года Никодим говорил:

Две тенденции усматриваются в развитии папской системы — тенденция к утверждению владычества папы над Церковью и миром и тенденция к провозглашению папской непогрешимости в делах веры. Папская теория есть наиболее яркое и сконцентрированное выражение того духа внешнего законничества и обмирщения, который проник в значительной степени в учение и жизнь Католической Церкви. <…> Стремление к владычеству земному кидало и кидает Римскую Церковь в самый центр политической международной борьбы. Это стремление заставляло и заставляет и поныне Папский Рим быть двигающей силой различных агрессивных политических ассоциаций и действовать во вред христианству, подрывать самые корни христианской веры и сегодняшней великой миссии церковного общения. <…> Загипнотизированная перспективой полноты папской власти, римская курия своими земными интересами и связями прочно вросла в старый строй жизни, неразрывно связала себя с империалистическими замыслами и доселе остаётся глухой, и чаще враждебной, к морально-социальным запросам масс, борющихся за идеалы свободы, равенства и братства^[24].

В связи с подготовкой Второго Ватиканского собора секретарь по вопросам христианского единства кардинал Августин Беа предложил представителям Православной церкви присутствовать на Соборе в качестве наблюдателей; предложение было прежде всего обращено к Константинопольскому патриархату — Патриарху Афинагору. В Журнале Московской Патриархии № 5 за 1961 год появилась редакционная статья Non possumus, которая, перечислив обычные пункты православной критики католицизма, отвечала на приглашение кардинала: «Московская Патриархия отвечает кардиналу Беа: Non possumus!»^[25]

Летом 1962 года начало меняться отношение руководства СССР к папе Римскому: «Советские дипломаты и спецслужбы начали наводить мосты для контактов с Ватиканом, глава которого в тот период — „красный папа“ Иоанн XXIII также старался наращивать мирные усилия»^[26]. Во время конфиденциальной встречи в августе 1962 года в Париже секретаря Комиссии по содействию христианскому единству Йоханнеса Виллебрандса с Никодимом выяснилось, что «Кремль мог бы согласиться на присутствие наблюдателей Русской Православной Церкви на Втором Ватиканском Соборе, если бы Ватикан смог гарантировать, что этот Собор не станет антисоветским форумом»^[27]. В сентябре 1962 года в интервью французскому журналисту Жану Гулье Патриарх Алексий говорил о близости Церквей «друг другу в области вероучительной и литургической»^[28]. Статья Non possumus была официально объявлена частным мнением её автора А. В. Ведерникова.

27 сентября — 2 октября 1962 года Виллебрандс официально посетил Москву^[29], где 30 сентября «присутствовал в церкви Петра и Павла в Лефортове за литургией, которую совершал архиепископ Никодим»^[30]; 10 октября Священный синод постановил принять приглашение Ватикана прислать наблюдателей, определив состав делегации: протоиерей Виталий Боровой и архимандрит Владимир (Котляров)^[31]. 12 октября совершенно неожиданно для всех прочих поместных православных Церквей делегация РПЦ отбыла из Москвы в Рим на первую сессию Собора, открывшегося 11 октября^[32]. «Тем временем, накануне вечером, патриарх Афинагор телеграфировал в Рим, что главы православных церквей, включая патриарха Московского, решили не присылать наблюдателей»^[33].

По утверждению дочери Никиты Хрущёва Рады, во время состоявшейся 7 марта 1963 года аудиенции у Папы Иоанна XXIII, на которой были её муж, тогда главный редактор «Известий» Алексей Аджубей, она сама и некий иезуит русского происхождения «отец Кулик», Аджубей передал Папе письмо Хрущёва; а Папа, по её словам, «вручил ему своё письмо для моего отца, которое написал на кириллице в нашем присутствии»^[34][35].

Вторая сессия Ватиканского собора открылась 29 сентября 1963 года. Митрополит Никодим «15 сентября 1963 года нанёс визит вежливости Его Святейшеству Папе Павлу VI, который принял его в частной аудиенции <…> возложил цветы на могилу Папы Иоанна XXIII и совершил литию об упокоении его души»^[36]. Примечательно, что Патриарх Афинагор даже не послал поздравлений по случаю избрания Павла VI и не направил представителя на его интронизацию^[37].

В 1963 году в Риме начались переговоры между Ватиканом и СССР об установлении дипломатических отношений. В них участвовали посол СССР в Риме Семён Козырев и кардинал Беа. Как и первая аналогичная попытка в середине 1920-х годов, переговоры закончились безрезультатно из-за нежелания советского руководства облегчить положение верующих в СССР^[38].

В ответ на инициативу в докладе митрополита Никодима «Диалог с римокатоликами о современной христианской социальной мысли»^[39], прочитанном им в Женеве в июле 1966 года на конференции «Церковь и общество», в декабре 1967 года в Ленинградской духовной академии по предложению и под руководством епископа Мауриамского Виллебрандса, а также епископа Зарайского Ювеналия (Пояркова), прошли первые собеседования между богословами Римской церкви и Русской православной церкви, которые продолжались и впоследствии^[40].

К концу 50-х годов ХХ века число братии Русского монастыря великомученика Пантелеимона на Святой Горе резко сократилось и средний возраст братии достиг 85 лет^[41]. В конце июня 1962 года как председатель Отдела внешних церковных сношений возглавил первую после 1914 года официальную паломническую делегацию РПЦ на Афон, после чего возобновились контакты Московской патриархии с малочисленной русской братией Пантелеимонова монастыря^[42].

Обстоятельства смерти митрополита Никодима весьма подробно изложены в «Журнале Московской Патриархии» № 11 за 1978 год.

Никодим был в Ватикане во главе делегации Русской церкви по случаю интронизации папы римского Иоанна Павла I 3 сентября 1978 года.

5 сентября, в 10-м часу утра во время аудиенции у папы, на которую митрополит Никодим пошёл, невзирая на то, что, по свидетельству очевидцев, выглядел очень усталым, с ним случился сердечный приступ — мгновенная остановка сердца. Приступ произошёл, когда Никодим представлял папе архимандрита Льва (Церпицкого). «Журнал Московской Патриархии» писал: «Папа прочитал отходные молитвы и молитву об отпущении грехов. Прибыл государственный секретарь кардинал Иоанн Вилло и также совершил молитву у тела почившего митрополита». Прощание было в Риме и Ленинграде; отпевание — в Ленинграде. Погребён на Никольском кладбище Александро-Невской лавры^[43].

Смерть Никодима породила конспирологическую версию об отравлении русского митрополита ядом в поднесённом напитке, предназначенном якобы понтифику (Иоанн Павел I умер через 22 дня и тоже по причине инфаркта)^[44][45]. То, где и как произошла смерть, вызвало недоумение у некоторых представителей Русской церкви; их чувства выразил архиепископ Василий (Кривошеин) в воспоминаниях^[46]:

Это случилось в Ватикане, в присутствии Папы, вдали от своей епархии и вообще от православных. Конечно, всякая смерть есть тайна Божия, и является дерзновением судить, почему она случается в тот или иной момент и что она означает, но лично я (и думаю большинство православных) восприняли её как знамение Божие. Может быть, даже как вмешательство Божие, как неодобрение той спешки и увлечения, с которыми проводилось митрополитом дело сближения с Римом. Все его поездки на поклон к Папе, причащения католиков и даже сослужения с ними, и всё это в атмосфере одновременно скрытости и демонстративности. Правы мы были или не правы, — один Бог это может знать. Но таково было наше непосредственное подавляющее православное переживание.

Известен своими экуменическими взглядами, которые он приводил в жизнь. Эпоха в жизни РПЦ МП с 1960 по 1978 годы, когда ОВЦС находился под руководством митрополита Никодима, известна среди противников экуменизма под названием «никодимовщины» и характеризовалась установлением и дальнейшим усилением контактов Московской патриархии с Ватиканом. В частности, споры вызвало определение Священного Синода от 16 декабря 1969 года, согласно которому священнослужителям Московского патриархата разрешалось «преподавать благодать Святых Таинств католикам и старообрядцам в случаях крайней в сём духовной необходимости для последних и при отсутствии на местах их священников»^[47]. Это решение порождено прежде всего условиями «социалистической действительности»: во многих регионах СССР не имелось ни католических, ни старообрядческих храмов, а только православные. В «Журнале Московской Патриархии» было опубликовано разъяснение митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима, в котором подчёркивалось, что данное разрешение допускается лишь в случае болезни и из-за невозможности обращения к священнослужителям своих Церквей. «В таких случаях духовенству Русской Православной Церкви надлежит проявлять пастырскую заботу и преподавать нуждающимся духовное утешение и Святые Таинства»^[47]. Впоследствии митрополит Никодим пояснял, что «подобное имело место в 1878 году, когда Константинопольский Синод вменил в обязанность греческим православным священникам совершать таинства для армян там, где у них не имеется церквей и священников»^[47].

Но сами греки осудили решение синода 1969 года на Элладском синоде. Экуменическое решение Поместного собора 1971 года о причащении католиков в РПЦ, которое отстаивал Никодим Ротов, было осуждено не только как противоречащее вероучению Православной Церкви, её догматам и канонам, а как еретическое, на Архиерейском Соборе РПЦЗ в 1971 году. На нём было вынесено постановление:

Никодим шёл в экуменизме гораздо дальше решения синода 1969 года. 14 декабря 1970 в базилике Св. Петра в Риме он преподавал причастие православное католическим клирикам, нарушая многие правила Православной Церкви, по этой причине собор РПЦЗ определил его действия как предательство Православия.

Мнение о «коммунистическом атеизме»:

Объективное изучение атеизма показывает необходимость строгого различения мотивов, приводящих к атеистическому мировоззрению. Мы знаем, что атеизм коммунистический представляет собой определённую систему убеждений, включающую в себя моральные принципы, не противоречащие христианским нормам. Другой атеизм — кощунственный, аморальный, возникающий из желания жить «свободно» от божественного закона Правды, существовал преимущественно в недрах старого общества и чаще всего возникал на почве праздной и развращённой жизни имущих классов. Христианство действительно считает смертным грехом атеизм второго типа, но по-иному смотрит на атеизм коммунистический^[50].

Им были составлены несколько служб святым, которые используются в православном богослужении, среди них служба святому Иоанну Русскому, служба святой Тавифе, равноап. Николаю, архиепископу Японскому, Собору ярославских святых и пр.^[51]

• 12 апреля 1970 года — удостоен права ношения второй панагии^[52]
• 17 июня 1971 года — удостоен права служения с предносным крестом^[52].
• Орден святого равноапостольного великого князя Владимира I степени (13 мая 1963)^[52].
• Орден святого равноапостольного великого князя Владимира II степени (1961)^[53].
• Орден святого равноапостольного великого князя Владимира III степени
• Орден Феникса (Греция)
• Национальный орден Кедра (Ливан)
• Орден Югославского знамени (СФРЮ)
• Почётный член Ленинградской Духовной академии
• Почётный член Московской Духовной академии

Оценки митрополита Никодима как при его жизни, так и по смерти, весьма различны. Патриарх Московский и всея Руси Пимен в слове на отпевании отмечал трудолюбие и заботливость Никодима, а также его умение сподвигать окружающих на служение^[54]. Кардинал Йоханнес Виллебрандс высказался о выдающихся усилиях Никодима в организации межконфессионального диалога^[55]. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий также высоко оценил стремление Никодима наладить дружбу между народами^[56]

Большинство священнослужителей, выпестованных и поставленных им (как, например, Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, митрополит Ювеналий (Поярков), митрополит Гедеон (Докукин), митрополит Виктор (Олейник)^[57], митрополит Лев (Церпицкий)^[58], архиепископ Лонгин (Талыпин)^[59], архимандрит Августин (Никитин)), полагают его выдающимся церковным деятелем и личностью своего времени.

Среди заслуг Никодима называют спасение духовных школ и епископата в 1960-х годах^[60]. Митрополит Минский и Слуцкий Филарет (Вахромеев) дал высокую оценку его действиям по отстаиванию интересов церкви во время советских гонений^[61].

В консервативных кругах Русской церкви преобладает негативная оценка: в вину ему ставится, прежде всего, экуменизм и в особенности его увлечение католичеством. О последнем с некоторым недоумением пишет в воспоминаниях о нём архиепископ Василий (Кривошеин).

Что многих из нас смущало (как в России, так и на Западе), так это увлечение митрополита Никодима католичеством! Увлечение это было во многом иррациональное, почти патологическое. Началось оно не сразу и с каждым годом всё более развивалось. Думаю, что вначале на него повлиял А. Л. Казем-Бек. Помню как ещё в 1960 году в Москве, в разгар хрущёвского гонения на Церковь, он развивал мне мысль, что нам не нужно искать сближения с ВСЦ (это не серьёзная организация), а вот католики — это другое дело, они нам могут помочь и с ними нужно объединяться. Говорят также, что длинная, в 600 страниц, магистерская диссертация митрополита Никодима в значительной степени была написана Казем-Беком. Полагаю, что к католицизму митрополита Никодима прежде всего привлекало имевшееся у него представление о нём как о могущественной, строго дисциплинированной единой Церкви. Напрасно мы много раз ему говорили, что такая картина не соответствует современной действительности, что сейчас в католической Церкви дисциплина подорвана хуже, чем в Православии. Говорили ему, что священники служат мессу, как кому вздумается, а богословы отрицают основные догмы веры. Митрополит Никодим ни за что не хотел отрешиться от сложившегося у него убеждения на католицизм! На него действовала внешность^[46].

Митрополит Виктор (Олейник), тем не менее, считал эту точку зрения совершенно необоснованной^[57].

«Всемогущим ересиархом», «никодимовщиной» называет его и его деятельность публицист Константин Душенов, оппозиционно настроенный по отношению к руководству Московской патриархии^[62].

Деятельность митрополита Никодима отрицательно оценивается и либеральными кругами, главным образом за лояльность советской власти и отстаивание её интересов на международной арене. Правозащитник, диссидент и православный священник Георгий Эдельштейн так характеризовал церковно-политический курс Никодима в 1994 году: «<…> это линия слияния Церкви с государством, и главное — это линия уничтожения Церкви. Это линия, когда Моспатриархия становится средством, орудием. И вообще Церковь становится средством в политической интриге, борьбе»^[63].

По смерти Патриарха Алексия I возникла реальная возможность, что патриархом будет избран митрополит Никодим. В обращении к Поместному собору 1971 года «По поводу новоявленного лжеучения митр. Никодима (Ротова)» священника Николая Гайнова и мирян Феликса Карелина, Льва Регельсона и Виктора Капитанчука была сделана попытка показать, что митрополит Никодим с группой богословов на протяжении ряда лет «развивал и насаждал в Русской Церкви новое, соборно не обсуждавшееся учение в духе апокалиптического религиозного коммунизма, в котором давалась новая догматическая формулировка тех основ христианской веры, которые не были сформулированы в Догматах Вселенских Соборов»^[64].

В сентябре 2008 года Михаил Ардов (Российская православная автономная церковь) считал: «То, что принято сегодня называть „никодимовщиной“, — это вторая фаза развития сергианства»^[65]. Журналист, критик РПЦ Михаил Ситников тогда же негативно отзывался о сотрудничестве Никодима со спецслужбами: «После митрополита Никодима Церковь рассматривалась не как возможный партнёр власти, а только в примитивно сервильном качестве. После неудачной „пробы пера“ с Никодимом, отказ государства от партнёрских отношений с Московской патриархией был настолько категоричным, что все попытки последующего руководства РПЦ МП переиграть ситуацию заново оставались и по сей день остаются обречёнными на неудачу»^{[66][неавторитетный источник]}.

В январе 2009 года «друг молодости» архимандрита Кирилла (Гундяева)^[67] Вадим Мельников (в начале 1970-х годов консул Представительства СССР в Женеве), вспоминая о приезде митрополита Никодима в Женеву, говорил: «Он приезжал туда в составе делегации. Кирилл предупредил его, что я консул, но имею отношение к спецслужбам. Я боялся этой встречи, знал, что Никодим с ненавистью относился к органам»^[67][68].

12 октября 2009 года в Санкт-Петербурге патриарх Кирилл возглавил памятные мероприятия по случаю 80-летия со дня рождения митрополита Никодима^[69].

В январе 2018 года к 40-летию со дня кончины митрополита Никодима по инициативе русскоязычного прихода святителя Николая Чудотворца в Лимасоле улица, на которой расположен строящийся храм данной общины, была названа «улицей митрополита Никодима Ротова». Это первая в мире улица, названная в его честь^[70].

15 октября 2024 года, в день 95-летия митрополита Никодима (Ротова), в Санкт-Петербургской духовной академии открылась посвященная его жизни и служению международная научная конференция «Личность в истории Церкви»^[71].

• Обзор жизни и служения митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова) в годы Патриаршества Алексия (Симанского) в свете новых источников: Богослов. Ru
• Никодим (Ротов): Русское Православие База данных