План Российской Империи в случае войны с державами Тройственного союза — Википедия

Первая мировая война (План Российской Империи в случае войны с державами Тройственного союза)
На карте показано выдвинутое положение русской Польши. Такое положение предоставляло возможность России нанести первый удар или по Австро-Венгрии, или по Германии[1]. Коричневым цветом выделены страны Тройственного союза. Зеленым – страны Антанты
Дата	планировался в 1910 году[2]
Место	Территории Германии, Австро-Венгрии
Итог	план изменен, переработан и принят 1 мая 1912 года[3]
Противники
Германия Австро-Венгрия Италия Франция Россия

План Российской Империи в случае войны с державами Тройственного союза — указания командующим войсками на случай войны с державами Тройственного союза. Указания были «высочайше утверждены» 26 июня 1910 года и вступили в силу 1 сентября 1910 года. Согласно Указаниям, были сформированы семь армий: Армия № 1 (Виленская), Армия № 2 (Варшавская), Армия № 3 (Киевская), Армия № 4 (Казанская) , Армия № 5 (Московская), Армия № 6 (Петербургская), Армия № 7 (Одесская)^[2].

Армия №1 (Виленская) – защищает пограничный район от вторжения противника. Готовится к решительному наступлению.

Армия №2 ( Варшавская) – защищает район Белостока и Брест-Литовска. Готовится к решительному наступлению.

Армия № 3 (Киевская) – решительными действиями отвлекает австро-венгерские силы.

Армии № 4, 5 (Казанская и Московская) – резервные. Используются для поддержки перволинейных армий в случае наступления.

Армия № 6 (Петербургская) – обеспечивает защиту Петербурга.

Армия № 7 (Одесская) – обеспечивает прикрытие со стороны Румынии и защищает побережье Черного моря.

С течением времени Указания были значительно дополнены. План стратегического развертывания русских армий был принят 1 мая 1912 года^[3].

Военный историк Н. Н. Головин писал^[4], что в 1873 году военный министр Д. А. Милютин представил Особому совещанию под председательством императора Александра II доклад о военно-инженерной обороне России. Доклад стал основой для военно-инженерного оборудования Западного фронта и фактически являлся планом войны. 5 мая 1905 года был учреждён Совет Государственной Обороны с целью совершенствования плана войны. Председателем Комитета был назначен Великий князь Николай Николаевич. Великий князь в своей работе опирался на Милютинскую стратегию военно-инженерной подготовки и дислокации войск, которая в общих чертах заключалась в следующем^[1]:

• выдвинутое положение русской Польши является выгодным передовым плацдармом для стратегического развертывания. Главные силы сосредотачиваются возможно ближе к Висле;
• центральное положение предоставляло возможность нанесения первого удара или по Австро-Венгрии, или по Германии.

При действиях против Германии русские войска, наступающие вниз по Висле, ставили немецкие войска в Восточной Пруссии в крайне невыгодное стратегическое положение. При наступлении российских войск вверх по Висле австро-венгерские армии попадали в трудное положение: в случае победы русских войск в Галиции армии противника оказались бы прижатыми к Карпатам, а их коммуникационные пути с Краковым захваченными. Русская армия получила бы возможность «использовать преимущества действий по внутренним операционным линиям»^[1]. Для обеспечения данного развертывания Д. А. Милютин, а затем Н. Н. Обручев на протяжении 35 лет создавали продуманную систему крепостей. К примеру, крепость Ивангород при впадении реки Вепржа в реку Висла давала устойчивость правому флангу армий Юго-Западного фронта, позволяя «маневрирование на обоих берегах Вислы»^[4]. Рационально выглядел и план дислокации войск: для ускорения боевой готовности значительная часть русских войск была расквартирована в Варшавском военном округе^[5].

План развертывания целиком отвечал военной конвенции 1892 года, ратифицированной Российским и Французским правительствами в 1893 году. Быстротечность компании 1870 года заставляла французов предпринять все возможные действия с тем, чтобы не оказаться в начале войны один на один с немцами^[6]. С другой стороны, русский генеральный штаб недооценивал боевую силу французской армии. Головин отмечал, что данная психологическая составляющая объясняет многие «ошибки общего плана войны». Необходимость оказать помощь Франции и ускорить наступательные действия не позволяла России отодвинуть далеко в глубь страны районы сосредоточения своих армий. Учитывая данное обстоятельство, русский генеральный штаб определил следующие линии стратегического развертывания^[7]:

• против Германии производить на линии Шавли — Ковно и далее рек Неман, Нарев, Бобр и Буг. Линия усиливалась крепостями: Ковно, Осовец, Новогеоргиевск и крепостью Гродно. Крепость Новогеоргиевск «сохраняла обеспеченные переправы через Вислу»;
• против Австро-Венгрии производить на линии Ивангород — Люблин — Холм — Дубно — Проскуров.

На случай одновременного наступления немецких и австро-венгерских армий предусматривался вариант отхода центрального участка фронта к Брест-Литовску, чтобы использовать Брестскую крепость^[8].

Разработка плана войны опиралась на военную науку, в том числе на «технический характер современной войны». Численность русской армии на начало войны составляла 5 300 000 человек. Русский план войны «разворачивал» боевую силу, равную 114 пехотным дивизиям. Германский план, при численности армии 4 000 000 человек подразумевал создание 123-х пехотных дивизии^[9]. Военный историк Головин Н. Н. писал, что военную мощь армии определяет боевая сила — предел полезной численности людей, устанавливаемый количеством имеющихся на вооружении боевых машин (гаубичных, лёгких пушек и пулемётов). Излишнее «количество людей не увеличивают боевой силы действующей армии. Оно даже может понизить её, так как вызывает вредную тенденцию начальников пытаться лишними потоками человеческой крови заменить недостающую технику»^[9]. Немцы наиболее близко подошли к составу дивизии, отвечающей критерию «полезной численности». Пехотная дивизия русской армии состояла из 16 батальонов и 6 батарей лёгких пушек. Полевая дивизия немецкой армии состояла из 12 батальонов и 12 батарей, три из которых были гаубичными. Головин Н. Н. отмечал, что лишние 4 батальона не увеличивали боевой силы. В течение войны русская армия перешла с 16 на 12 батальонов в дивизии. В среднем боевая сила одной немецкой пехотной дивизии соответствовала боевой силе полутора русских пехотных дивизий. Однако, австро-венгерская пехотная дивизия была примерно равна русской^[10].

Во время Русско-японской войны русской армией был разработан план атаки, основанный на «работе звеньев» и отказа от массированных построений. В то же время не только австрийцы, но и немцы появлялись в боях массированными построениями в виде густых цепей, которые представляли выгодные цели для российской полевой артиллерии, а также для ружейного огня. После японской войны русская полевая артиллерия в совершенстве овладела умением использовать свойства современной скорострельной пушки и превосходила артиллерию противника. Она обучилась стрельбе с закрытых позиций на все дистанции с обязательным условием наличия телефонной связи. Эти навыки русской армии частично компенсировали отставание в боевой силе. Головин отмечал наличие проблем с формированием второочередных пехотных дивизий. Однако, русские войска первой линии были подготовлены лучше противника^[11].

В 1908 году Комитет Государственной Обороны был упразднен. Начальником Главного управления Генерального штаба был назначен генерал В. А. Сухомлинов. С точки зрения генерала Сухомлинова, Польша представляла опасный «польский мешок». Следуя этому, стратегическое развертывание главных сил русской армии переносилось на восток, на линию Ковно — Брест-Литовск — Ровно с возможностью перехода армий в наступление по двум направлениям: на Германском и Австро-Венгерском фронтах. 23 февраля 1909 года Сухомлинов сообщил Высочайшее Повеление об упразднении крепостей Варшава, Ивангород, Новогеоргиевск, Зегрж, а также по Нареву крепостей Пултуск, Рожаны, Остроленка, Ломжа. Были оставлены две в Брест-Литовске и Гродно (строилась)^[12].

Такое решительное, проведенное к тому же совершенно неожиданно и тайно, без какого-либо обмена мнений и совещаний, изменение всех основ обороны страны произвело сильное впечатление не только в военной среде Петербурга, но и в общественном мнении России и её союзников. Даже ближайшие помощники Сухомлинова, в лице помощника военного министра и генерал-инспектора по инженерной части, были поражены неожиданностью и тайной такого решения^[12]

.

Явные ошибки плана 1910 года вынудили генерала Сухомлинова собрать в Москве в феврале 1912 года съезд начальников штабов. К съезду генерал Алексеев подготовил записку «Общий план действий», в которой попытался «вернуть нашу стратегическую мысль в русло Обручевских идей». В результате были утверждены «Указания командующим войсками на случай войны с державами Тройственного Союза» от 1 мая 1912 года. В них задачи армиям были определены в соответствии с вариантами: А (случай направления главных сил Германии против Франции) и Г (случай направления главных сил Германии против России)^[13]. В 1914 году был реализован вариант A^[6]. 25 сентября 1913 года были высочайше утверждены «Основные соображения по развертыванию наших вооруженных сил при войне с державами Тройственного союза»^[14]:

1 -й армии (сосредоточение на Немане между крепостью Ковно и Друскениками) указывалось наступление на фронт Гумбинен — Маркграбово, причем упоминалось, что линия среднего Немана должна быть удержана при всякой обстановке. Задача: обход Мазурских озёр с севера;

2-й армии (сосредоточение в районе: крепость Гродно — Белосток — Ломжа) указывалось наступление на фронт Лык — Виленберг. Задача: обход Мазурских болот с запада;

4-й армии (сосредоточение в районе Ивангород — Люблин — Рейовец^[англ.] — Луков) указывалось наступление на фронт Ряшев — Ярослав, причем упоминалось, что переправы на Висле и на Вепрже у Ивангорода должны быть удержаны. Задача: наступление в направлении Перемышля;

5-й армии (армия разворачивается на фронте Холм — Ковель) указывалось наступление на фронт Любачев — Жолкиев;

3-я армия (сосредоточение в двух группах: одна в районе Дубно-Ровно, другая — у Проскурова) намечалось к разделению на две: 3-ю — для наступления на фронт Каменка-Струмиловая — Зборов, с общим направлением на Львов; 8-ю — для наступления на фронт Тарнополь-Чортков, с общим направлением на Львов, имея в виду воспрепятствовать отходу противника за Днестр.

Производство боеприпасов.

Брусилов А. А. в своих воспоминаниях писал, что за пять лет нахождения Сухомлинова на посту военного министра мобилизация прошла успешно, принимая во внимание плохо развитую сеть железных дорог и большие расстояния, по которым было перевезено более 3 500 эшелонов, однако вопрос об огнестрельных припасах не был решен^[15].

Вопрос о недостатке принятой в армии нормы снарядов на орудие обсуждался в Главном управлении Генерального штаба в 1912 году. В армиях западных государств была установлена норма в 2000 — 3000 снарядов на орудие. Было решено в русской армии установить норму в 2000 снарядов на орудие. Однако, представители Главного артиллерийского управления указали, что в японскую войну в среднем в течение боя одно орудие выпускало до 500 выстрелов и что норма в 1000 выстрелов на орудие достаточна. Окончательная норма в 1500 выстрелов на орудие была утверждена Военным министром. В 1913 году был выделен кредит на изготовление снарядов по новой норме. Однако к началу войны пополнить запас не удалось, и армия Российской империи начала войну имея по 850 выстрелов на орудие^[16].

Головин Н. Н. приводит следующий график мобилизации — сосредоточения частей русской армии^[17]:

1-я армия на 15-й день мобилизации имела 50 % численного состава, на 20-й день — 75 % , а на 36-й день — 100 % численного состава.

2-я армия на 10-й день мобилизации имела 50 % численного состава, на 15-й день — 75 % , а на 40-й день — 100 % численного состава.

3-я армия на 15-й день мобилизации имела 50 % численного состава, на 22-й день — 75 % , а на 40-й день — 100 % численного состава.

4-я армия на 20-й день мобилизации имела 50 % численного состава, на 30-й день — 75 % , а на 41-й день — 100 % численного состава.

5-я армия на 20-й день мобилизации имела 50 % численного состава, на 27-й день — 75 % , а на 38-й день — 100 % численного состава.

Наступление начатое на 20-й день позволяло использовать 48 полевых пехотных дивизий^[17] против 16-25 германских и 43-47 австро-венгерских дивизий^[18].

Головин Н. Н. писал, что многие предложения в окончательном варианте плана войны от 25 сентября 1913 года не были учтены. Сосредоточение войск не было завершено. При этом, намечались «действия войск одновременно по двум направлениям: на Германском и Австро-Венгерском фронтах». Была упразднена крепость Ивангород, 20 корпус из 4-й армии передавался в 1-ю армию. Правый фланг Юго-Западного фронта, на который возлагалась задача перехвата путей отступления австро-венгерских армий из Галиции к Кракову, был ослаблен и оказался перед опасностью полного разгрома^[14]. В плане войны была учтена информация, полученная в 1912 году путем шпионажа^[19] от начальника штаба 8-го армейского корпуса австро-венгерской армии полковника А. Редля в пользу России^[20]. Согласно полученным данным, главные силы австрийских армий разворачивались к востоку от реки Сан восточнее Львова. Зная диспозицию противника, русское командование планировало нанести сильный фланговый удар на окружение из русской части Польши. Однако факт шпионажа был раскрыт, и накануне начала боевых действий начальник австрийского Генерального штаба генерал Ф. Конрад фон Гётцендорф изменил план развертывания (западнее, на реку Сан между рекой Вислой и крепостью Перемышль), а также перенес главный удар на Люблин и Холм^[21][22]. Н. Н. Головин пишет, что Галицийская битва началась «совершенно неожиданным ударом австро-венгров в правый фланг» наступающей 4-й русской армии^[23].

В действительности не был полностью исполнен ни план 1 мая 1912 года, ни план 25 сентября 1913 года. Операции русской армии начались частью по тому, частью по другому плану с такими поправками, которые не были предусмотрены ни тем, ни другим^[3].

• Н.Н. Головин. «Из истории кампании 1914 года на Русском фронте», Книга первая, Том 1 «План войны»; Том 2 «Начало войны и операции в Восточной Пруссии» (рус.). — Москва: Айрис-Пресс, 2014. — Т. 1, 2. — 688 с.
• М.В. Оськин. Галицийская битва. Август 1914. (рус.). — Москва: Цейхгауз, 2006. — 48 с.
• Н.Н. Головин. «Из истории кампании 1914 года на Русском фронте», Книга вторая, Том 3 «Галицийская битва: первый период ( до 1 сентября н. ст.)»; Том 4 «Дни перелома Галицийской битвы ( 1-3 сентября н. ст.)» (рус.). — Москва: Айрис-Пресс, 2014. — Т. 3, 4. — 688 с.
• А.А. Брусилов. «Мои воспоминания» (рус.). — Москва: Вече, 2014. — 288 с.

• Бубнов А. Д. В царской ставке: Воспоминания адмирала Бубнова. — Нью-Йорк: изд-во им. Чехова, 1955. — 405 с.
• Петров М. А. Подготовка России к мировой войне на море / С предисловием М. Павловича. — М.-Л.: Государственное военное издательство, 1926. — 272 с. — Штаб РККА. Управление по исследованию и использованию опыта войн. — Тираж 3 000.

• Высочайшие указания командующим войсками на случай войны с державами Тройственного союза (1 мая 1912)
• СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ВОЙНЫ 1914—1918 Г. Г.