Бхактиведанта Свами Прабхупада — Википедия

Бхактиведанта Свами Прабхупада
санскр. अभयचरणारविन्द भक्तिवेदान्त स्वामीप्रभुपाद бенг. অভয়চরনাবিন্দ ভক্তিবেদান্ত স্বামীপ্রভুপাদ
Бхактиведанта Свами Прабхупада на утренней прогулке со своими учениками в окрестностях Франкфурта (1974)
Руководитель Международного общества сознания Кришны
13 июля 1966 — 14 ноября 1977
Преемник	Руководящий совет Международного общества сознания Кришны
Образование	Шотландский церковный колледж[англ.]
Учёная степень	бакалавр искусств
Деятельность	писатель, переводчик, философ
Имя при рождении	Абхай Чаран Де
Оригинал имени при рождении	Abhay Charan De
Рождение	1 сентября 1896(1896-09-01)[1] Калькутта, Британская империя
Смерть	14 ноября 1977(1977-11-14)[1] (81 год) Бриндабан, Матхура, Агра[вд], Уттар-Прадеш, Индия
Похоронен	Храм Кришны-Баларамы во Вриндаване
Отец	Гоур Мохан Де
Мать	Раджани Де
День памяти	1933 год
Цитаты в Викицитатнике
Медиафайлы на Викискладе

Абха́й Чаранарави́нда Бхактиведа́нта Сва́ми Прабхупа́да (санскр. अभयचरणारविन्द भक्तिवेदान्त स्वामीप्रभुपाद, IAST: abhaya-caraṇāravinda bhakti-vedānta svāmī prabhupāda, бенг. অভয়চরনাবিন্দ ভক্তিবেদান্ত স্বামীপ্রভুপাদ, также известен как Шри́ла Прабхупа́да; 1 сентября 1896, Калькутта — 14 ноября 1977, Бриндабан, Уттар-Прадеш) — индийский кришнаитский религиозный деятель и проповедник^[2]; переводчик и комментатор священных писаний индуизма; основатель Международного общества сознания Кришны (ИСККОН).

Бхактиведанта Свами Прабхупада, урождённый Абхай Чаран Де, родился и вырос в Калькутте, в религиозной семье бенгальских вайшнавов (кришнаитов). Окончив в 1920 году престижный^[3] Шотландский церковный колледж^[англ.], он женился и для поддержания семьи занимался фармацевтическим бизнесом.

В 1922 году Абхай впервые встретился с известным проповедником и реформатором гаудия-вайшнавизма Бхактисиддхантой Сарасвати (1874—1937), который при первой же встрече попросил его проповедовать учение Кришны на английском языке. В 1932 году Абхай получил от Бхактисиддханты духовное посвящение и имя «Абхай Чаранаравинда Дас»^[4]. В 1954 году Абхай удалился от семейных дел, а в 1959 году принял посвящение в санньясу (отречённый образ жизни) и получил монашеское имя «А. Ч. Бхактиведанта Свами». В 1954—1965 годах Бхактиведанта Свами проводил бо́льшую часть времени в священном городе индуизма Вриндаване, работая над переводом и комментированием вайшнавских священных текстов.

В возрасте 69 лет Бхактиведанта Свами в одиночку отправился на грузовом корабле в США «с целью пересадить священную мудрость Индии на благодатную почву Запада»^[5], удобрённую интересом контркультурной молодёжи к восточному мистицизму. Прибыв в Нью-Йорк без гроша в кармане, он вскоре сумел сплотить вокруг себя небольшую, но преданную группу последователей. В июле 1966 года Бхактиведанта зарегистрировал в Нью-Йорке гаудия-вайшнавскую религиозную организацию «Международное общество сознания Кришны» (ИСККОН)^[6]. Несмотря на то, что строгие моральные принципы основанного Бхактиведантой движения резко контрастировали с богемным образом жизни нью-йоркской контркультуры, проповедуемое им вероучение привлекло многих молодых людей, вдохнув в их жизни новый смысл.

ИСККОН быстро распространился в другие крупные города Америки, а затем в Европу и на другие континенты. Впервые в истории Бхактиведанта сумел успешно пересадить одну из индуистских традиций на западную почву и привести в лоно индуизма «тысячи молодых американцев и европейцев»^[7], которые стали почтительно называть его «Прабхупада» («тот, у чьих стоп сидят учители»). За 12 лет, прошедшие с момента приезда Шрилы Прабхупады в Америку до его смерти в 1977 году, он, проповедуя «сознание Кришны», более десяти раз объехал вокруг света, инициировал более 5000 учеников, основал более 100 храмов Кришны и опубликовал около шестидесяти томов комментированных переводов вайшнавских священных текстов. К середине 1970-х годов его танцующие и поющие мантру «Харе Кришна» последователи — кришнаиты — стали обыденным зрелищем на улицах западных городов^[5]. Благодаря активной миссионерской деятельности кришнаитов, к началу 2000-х годов книги Прабхупады были переведены на более чем 60 языков и распроданы тиражом более 500 млн экземпляров^[8][9]. Последователи гаудия-вайшнавизма считают, что тем самым Прабхупада исполнил предсказание основоположника этой традиции Чайтаньи (1486—1534), который говорил, что его имя узнают в каждом городе и деревне мира^[10].

В честь Прабхупады названы улицы в Калькутте, Дели, Мумбаи, в священных городах гаудия-вайшнавизма Маяпуре и Вриндаване, а также школы, больницы, благотворительные фонды. В 1996 году правительство Индии в честь 100-летия со дня рождения Прабхупады выпустило почтовую марку с его изображением, а к 125-й годовщине его рождения в 2021 году — памятную монету номиналом 125 рупий^[11].

Как отмечает религиовед С. И. Иваненко, многие индийцы, в том числе такие видные государственные деятели, как премьер-министр Индии Атал Бихари Ваджпаи, президенты Индии Шанкар Даял Шарма и Пранаб Мукерджи, считают Прабхупаду «духовным послом» своей страны, распространившим индуизм и индийскую культуру по всему миру. По мнению двенадцатого премьер-министра Индии Деве Говда, индийский народ «гордится свершениями» Прабхупады, в особенности тем, что он сделал доступным на различных языках мира священные индуистские писания и тем самым помог миллионам людей «раскрыть свой духовный потенциал»^[12].

Учёные описывают Прабхупаду как харизматичного духовного лидера и, как отмечает британский религиовед Ким Нотт, особо подчёркивают его «человечность» и «уникальность», а также тот факт, что своих миссионерских успехов он достиг за короткий период и в преклонном возрасте^[13].

Прабхупада подвергается критике со стороны неоведантических философов, в основном из-за его бескомпромиссной позиции в отношении индийских философских систем, не принадлежащих к вайшнавизму (в особенности адвайта-веданты (майявады))^[14]. Прабхупаду также критикуют так называемые «кастовые индуисты», считающие неприемлемым практикуемое в ИСККОН посвящение западных людей в брахманы.➤

Будущий основатель Международного общества сознания Кришны родился 1 сентября 1896 года (на следующий день после Кришна-джанмаштами, «дня явления» Кришны)^[3] в городе Калькутте, в семье торговца тканями и одеждой Гоур Мохана Де и его жены Раджани^{[15][16][17][К 1]}. В то время Индия была «жемчужиной» в короне Британской империи, а её столица Калькутта — евразийским мегаполисом, уступавшим по великолепию только самому Лондону^[18]. При рождении родители дали Абхаю имя «Абхай Чаран», которое можно перевести как «тот, кто обрёл бесстрашие у стоп Кришны»^[15][19]. Следуя древней индийской традиции, отец Абхая пригласил в дом астролога, который составил гороскоп младенца^[20]. По утверждению ряда источников^[20][21][22], астролог предсказал, что в возрасте семидесяти лет Абхай пересечёт океан, станет известным религиозным проповедником и откроет 108 храмов в разных странах мира.

Родители и все близкие родственники Абхая были гаудия-вайшнавами^[23]. Семья Де принадлежала к готре, которая восходила к древнеиндийскому ведическому мудрецу Гаутаме^[20]. Гоур Мохан был купцом среднего достатка и имел свой магазин тканей и одежды^[24]. Он состоял в родстве с богатой и аристократической купеческой семьёй Маллик, которая веками торговала золотом и солью^{[23][24][25][26]}.

Будучи очень религиозным человеком, Гоур Мохан регулярно занимался изучением кришнаитских священных текстов «Бхагавата-пураны» и «Чайтанья-чаритамриты», ежедневно повторял мантру «Харе Кришна» на чётках и строго следовал вегетарианской диете^[24]. Его жена Раджани также была родом из уважаемой семьи бенгальских вайшнавов и отличалась большой религиозностью^[27]. Опасаясь того, что младенец может умереть, она дала обет есть левой рукой (в Индии принято принимать пищу только правой) до тех пор, пока Абхай не подрастёт и не спросит её об этом^[28]. Согласно индуистским поверьям, пока мать держала подобный обет, ребёнку не угрожала никакая опасность.

Семья Де проживала по адресу: 151, Harrison Road в индийском торговом квартале, принадлежавшем семье Маллик^[24][29]. Напротив их дома располагался храм Радхи-Кришны (Шри Кришны и его возлюбленной Радхи), который на протяжении полутора веков поддерживался на средства семьи Маллик^[24]. Ежедневно маленький Абхай, в сопровождении своих родителей или прислуги, посещал храмовые богослужения^[24]. Гоур Мохан также имел у себя дома алтарь и каждый день, приходя с работы, проводил пуджу. Он часто приглашал в дом странствующих садху и просил их благословить своего сына на то, чтобы тот стал «слугой Радхи»^[30].

Абхая вырастили в духе гаудия-вайшнавской традиции^[23]. Он глубоко вобрал в себя индуистскую веру своих родителей и ещё в детские годы стал «неформальным религиозным лидером» среди своих сверстников^[23]. В шестилетнем возрасте Абхай организовал подобие «фестиваля колесниц» Ратха-ятры — крупнейшего вайшнавского праздника, ежегодно проводимого в городе Пури в Ориссе^[31]. Для этой цели Абхай убедил своего отца построить маленькие копии трёх колесниц, на которых в ходе праздника везут статуи божеств Джаганнатхи, Баладевы и Субхадры^[31].

Раджани хотела, чтобы Абхай, когда подрастёт, отправился в Лондон изучать право, но Гоур Мохан отверг эту идею — он боялся, что в Англии его сын подвергнется влиянию западного общества и приобретёт дурные привычки^[32][3]. Всё же, он дал Абхаю не только религиозное воспитание, но и позаботился о том, чтобы тот получил хорошее европейское образование^[31]. Когда Абхаю исполнилось пять лет, Гоур Мохан нанял учителей, которые в течение трёх лет обучали сына санскриту и бенгали^[31]. В восьмилетнем возрасте Абхая отдали в частную вайшнавскую школу, где он изучал «не только науки, математику, историю и географию, но и свою родную „кришнаитскую религию“»^[31].

Следуя индуистской традиции, юный Абхай получил духовное посвящение от «семейного гуру» (кулагуру)^[26].

Родители желали дать Абхаю современное европейское образование и отправили его в 1916 году учиться в престижный христианский Шотландский церковный колледж^[англ.], аффилированный с Калькуттским университетом^[23][16]. Колледж славился своим высококвалифицированным преподавательским составом и был крупным центром бенгальской интеллигенции^[23]. Его выпускниками в своё время были такие известные индийские гуру, как Вивекананда и Парамаханса Йогананда^[23]. Классом старше Абхая учился борец за независимость Индии и будущий лидер Индийского национального конгресса Субхас Чандра Бос^[23].

В колледже Абхай изучал английский, санскрит, философию и экономику^[31][3]. В программу также входило изучение британской истории и классической литературы^[23]. Обязательными предметами обучения были Библия и христианское богословие^[31]. Однако, христианство не интересовало воспитанного на вайшнавской культуре Абхая^[23]. Позже Абхай и вовсе отверг западную культуру, историю, литературу и науку как «жалкое подобие того, что он считал великой древнеиндийской цивилизацией»^[33].

С началом учёбы в колледже духовная жизнь Абхая пошла на спад и он прекратил заниматься духовными практиками^[31]. Однажды Абхай увидел во сне мурти Кришны, которому он поклонялся в детстве^[31]. Явившись перед Абхаем, Кришна запротестовал против того, что его спрятали в сундук и забыли о нём^[31]. После этого Абхай снова начал ежедневно молиться и проводить ритуалы поклонения Кришне^[31].

В 1918 году, когда Абхай учился на третьем курсе, Гоур Мохан устроил его свадьбу с одиннадцатилетней девочкой по имени Радхарани Датта, происходившей из состоятельной и аристократической вайшнавской семьи^{[29][31][3][17]}. Следуя индийским обычаям, до тех пор, пока Абхай не окончил учёбу и не начал работать, Радхарани оставалась жить в доме своих родителей^[31]. От этого брака у Абхая родилось пятеро детей: три сына (Праяг Радж, Матхура Мохан и Вриндаван Чандра) и две дочери (Сулакшмана и Бхактилата).

Во время учёбы Абхай примкнул к Индийскому национально-освободительному движению и открыто объявил себя последователем Махатмы Ганди, чей индийский национализм был вдохновлён индуизмом и, в частности, идеями «Бхагавад-гиты»^{[29][34][К 2]}. Следуя примеру Ганди, в знак протеста против британского колониального режима, Абхай носил сотканную вручную традиционную индийскую одежду^[29]. В 1920 году Абхай окончил колледж со специализацией по английскому языку, философии и экономике^[35]. Он успешно сдал выпускные экзамены, но протестуя против того, что колледж принадлежал британским колонизаторам, отказался принимать участие в выпускной церемонии и получать диплом^{[29][16][3][17]}. После окончания университета Абхай сохранил интерес к движению Ганди^[26].

Поворотным моментом в жизни Абхая стала его встреча с проповедником и реформатором гаудия-вайшнавизма Бхактисиддхантой Сарасвати (1874—1937), продолжившим миссию своего отца Бхактивиноды Тхакура (1838—1914)^[3]. Бхактивинода проповедовал, что учение Чайтаньи было высочайшей формой теизма и предназначалось не для какой-то одной религии или нации, а для всего человечества^{[36][К 3]}. Он также предсказал, что придёт время, когда гаудия-вайшнавизм распространится по всему миру:

О, когда же придёт тот день, когда удачливые англичане, французы, русские, немцы и американцы возьмут транспаранты, мриданги и караталы и начнут киртан на улицах своих городов^[37].

Следуя по стопам своего отца, Бхактисиддханта прилагал усилия для возрождения угасшего к тому времени эгалитарного духа гаудия-вайшнавизма и стремился успешно донести эту религиозную традицию до современного ему общества^[38]. Подобно Чайтанье за четыре столетия до него, Бхактисиддханта подчёркивал открытость гаудия-вайшнавизма для представителей низших каст^[38]. В 1911 году, когда Абхай ещё учился в школе, Бхактисиддханта опубликовал буклет, в котором фактически назвал кастовую систему бессмысленной и доказывал, что принадлежность к касте определялась не рождением, а качествами человека^[39]. Таким образом, Бхактисиддханта не выступал за упразднение кастовой системы, но утверждал, что любой человек, получив надлежащее обучение, мог стать брахманом и получить право носить священный шнур^[40]. В 1918 году Бхактисиддханта основал гаудия-вайшнавскую миссионерскую организацию «Гаудия-матх». На момент его смерти в 1937 году действовало 64 центра Гаудия-матха: 62 в Британской Индии и 2 в Европе (Лондоне и Берлине)^[16].

Абхай впервые встретился с Бхактисиддхантой в 1922 году в Калькутте^[24]. Эта судьбоносная встреча состоялась по настоянию Нарена Маллика, одного из друзей Абхая^[24]. Поначалу Абхай не хотел идти на контакт с Бхактисиддхантой, так как имел не самое лучшее мнение об индийских «аскетах и чудотворцах»^[3]. В детстве ему уже довелось общаться со многими гуру и садху, которых Гоур Мохан приглашал к себе домой, но никто из них не произвёл на него благоприятного впечатления^[24]. Абхаю казалось, что одни из них лишь притворялись святыми странниками, но на самом деле были просто попрошайками, жившими на подаяния от благочестивых индусов, а другие, хоть и были искусны в философских дебатах, отличались высокомерием^{[К 4]}. Однако Нарен упорно настаивал и после долгих уговоров буквально за руку привёл Абхая в центр Гаудия-матха в Калькутте на встречу с Бхактисиддхантой^[24].

Первым делом Бхактисиддханта спросил их, почему они, будучи молодыми, образованными людьми, «не проповедуют послание Господа Чайтаньи по всему миру»^[24][3][41]. Абхаю не очень понравился такой прямолинейный вопрос, который, к тому же, показался ему нерелевантным^[24]. Абхай вступил со своим будущим гуру в дискуссию, в ходе которой, с позиции сторонника Ганди, усомнился в целесообразности проповеди учения Чайтаньи в стране, находящейся в колониальной зависимости от Великобритании^[42][3][43]. По мнению Абхая, Индия сначала должна была получить независимость, ибо никто не примет духовное послание, исходящее из колониально зависимой страны^[3][43]. На это Бхактисиддханта ответил, что проповедь духовного знания не зависела от политической обстановки, от того, кто находился у власти^[44][45]. Гаудия-вайшнавизм предлагал единственное действенное решение мировых проблем и поэтому проповедь учения Чайтаньи не должна была заставлять себя ждать, а должна была стать приоритетом^[46][45]. Послание Бога вечно, в то время как правители приходят и уходят, становясь жертвами неумолимого времени^[47]. Этот аргумент окончательно сразил Абхая и он тут же внутренне принял Бхактисиддханту как своего духовного учителя^[47]. Много лет спустя он вспоминал: «Я немедленно принял его как духовного учителя. Не формально, а в моём сердце»^[39]. После встречи с Бхактисиддхантой Абхай, по всей видимости, отказался от своих националистических идей^[43]. В последующие несколько десятилетий он вёл двойную жизнь: предпринимателя и семьянина, и духовного искателя и проповедника^[48].

После окончания университета Абхай около года жил в доме своего отца и занимался сочинением драм^[49]. В 1921 году он начал карьеру в фармацевтическом бизнесе^[49]. Это произошло благодаря помощи друга семьи Де, Карттика Чандры Боса, который устроил Абхая работать управляющим химической лабораторией Bose Laboratories в Калькутте^[29][31][49]. В 1923 году Абхай вместе с женой и сыном (которому тогда был всего лишь один год) переехал в Аллахабад, где открыл свою аптеку^[50][49]. Среди клиентов аптеки были Мотилал Неру и его сын Джавахарлал. Абхай жертвовал деньги на политическую деятельность Джавахарлала Неру, и однажды сопровождал его в поездке в Калькутту, куда будущий премьер-министр Индии отправился для участия в конференции^[51][49]. Спустя год после переезда в Аллахабад у Абхая и Радхарани родилась дочь Сулакшмана^[51]. Тогда же из Калькутты к ним переехал престарелый Гоур Мохан вместе с овдовевшей старшей сестрой Абхая^[51]. Стремясь расширить свой бизнес, Абхай начал путешествовать по всей Индии, продавая лекарства больницам и аптекам. Так как индийская фармацевтическая промышленность в то время только зарождалась, конкуренции у Абхая было мало и торговля шла успешно.

В 1928 году, во время Кумбха-мелы, Абхай снова повстречал учеников Бхактисиддханты: они пришли к нему в аптеку с просьбой оказать финансовую помощь для открытия центра Гаудия-матха в Аллахабаде^[4]. Абхай согласился помочь и вскоре в городе появился филиал матха^[52]. После этого Абхай начал регулярно общаться со своими братьями по вере, углублённо изучать публикуемую Гаудия-матхом литературу и помогать в продвижении миссии в Аллахабаде и Бомбее^[52][53][4]. В этот период в его сердце с новой силой проснулось желание следовать религии гаудия-вайшнавизма, которую он с таким рвением практиковал в детские годы^[31]. Куда бы ни приводила его активная предпринимательская деятельность, Абхай неизменно старался войти в контакт со своими единоверцами^[31]. Всё больше вовлекаясь в миссионерскую деятельность, Абхай начал терять интерес к занятию бизнесом^[29]. Националистические идеи также потеряли для него свою привлекательность. Разочаровавшись в экуменическом либерализме движения Ганди, он окончательно сделал свой выбор в пользу индуистской культуры, индуистских ценностей и консервативной гаудия-вайшнавской религии^[54].

В 1930 году умер Гоур Мохан, а в 1933 году Абхай вместе с Бхактисиддхантой Сарасвати и его учениками принял участие в паломничестве по священному региону Брадж, где, по преданию, прошло детство Кришны^[55]. В ноябре того же года, во время визита Бхактисиддханты в Аллахабад, Абхай прошёл обряд инициации, причём Бхактисиддханта одновременно посвятил Абхая в брахманы. Во время инициации Бхактисиддханта дал Абхаю духовное имя «Абхай Чаранаравинда», добавив к его прежнему имени «аравинда», что означает «лотос»^{[56][19][К 5]}. Таким образом, новое имя Абхая означало: «тот, кто обрёл бесстрашие, приняв прибежище у лотосных стоп Кришны»^{[56][К 6]}. Бхактисиддханта ожидал от Абхая, что тот будет и дальше заботиться о своей жене и детях, но в то же самое время приложит все усилия для продвижения миссии Гаудия-матха^[39]. Абхай оправдал ожидания своего гуру^[39]. Он активно участвовал в жизни и развитии Гаудия-матха: принимал у себя дома странствующих проповедников-учеников Бхактисиддханты, оказывал финансовую помощь в строительстве новых храмов, и вёл религиозные собрания вайшнавов^[39][57]. В то же самое время он оттачивал своё проповедническое мастерство^[39]. В отличие от большинства своих братьев по вере, Абхай имел хорошее образование, полученное в престижнейшем вузе Калькутты, и свободно владел не только бенгали, но и английским^[39].

В феврале 1935 года Абхаю выпала возможность выступить на собрании по случаю дня рождения Бхактисиддханты^[39]. Абхай декламировал поэму своего собственного сочинения на английском языке и произнёс речь, в которой подверг критике западную материалистическую культуру, которая не шла ни в какое сравнение с тем, что он считал традиционной вайшнавской духовностью^[39]. В частности Абхай отметил, что

Век этот тёмен не из-за недостаточного материального развития, а из-за пренебрежения развитием духовным, которое является первостепенной необходимостью человеческой жизни и критерием высшей формы цивилизации. Разбрасывание бомб из самолётов ничуть не более цивилизованно, чем примитивное и дикое бросание камней на головы врагов с вершин холмов. В то время, когда другие [народы] всё ещё находились во чреве исторического забвения, индийские мудрецы развили иной тип цивилизации, который даёт нам возможность познать себя. Они открыли, что мы вовсе не материальные существа, а духовные, вечные и неразрушимые слуги Абсолюта^[39].

Речь Абхая пришлась по душе Бхактисиддханте, и вскоре была опубликована в журнале The Harmonist, издаваемом Гаудия-матхом^{[58][К 7]}. Как отмечает Б. Зеллер, эта тема противостояния индийской духовности и западного материализма, древних индуистских истин и разрушительного Запада, сохранилась в проповеди Абхая и после основания им ИСККОН^[59].

За две недели^[60] до своей смерти, наступившей 1 января 1937 года, Бхактисиддханта написал Абхаю письмо, в котором призвал своего ученика проповедовать гаудия-вайшнавизм на английском языке и принести послание Чайтаньи на Запад^{[53][61][58][62]}. В частности, Бхактисиддханта писал:

Я абсолютно верю в то, что ты сможешь стать отличным проповедником на английском языке, если посвятишь себя миссии распространения учения Господа Чайтаньи как всем людям в целом, так и, в частности, философам и религиоведам^[58].

За год до этого, в личной беседе, Бхактисиддханта попросил Абхая заняться написанием и публикацией духовной литературы^[60]. Он сравнивал книгопечатание с игрой на огромной мриданге (барабане, используемом в индуистских богослужениях), звук которой можно услышать по всему миру^{[63][64][К 8]}. По сути, Бхактисиддханта дал Абхаю те же самые наставления, что и при их первой встрече в 1922 году (тогда Бхактисиддханта говорил о необходимости печатать и распространять духовную литературу и, таким образом, познакомить весь мир с посланием Чайтаньи)^{[60][53][61][К 9]}. Фактически, своими наставлениями Бхактисиддханта вдохновлял своего ученика исполнить пророчество Чайтаньи, который предсказывал в начале XVI века, что придёт день, когда имя Кришны будут петь «в каждом городе и деревне»^[65].

Наставления Бхактисиддханты предопределили направление дальнейшей миссионерской деятельности Абхая^[53][58]. В течение многих лет он был обременён семейными обязанностями и, не имея возможности отправиться проповедовать «сознание Кришны» на Запад, посвящал своё свободное время миссионерской работе в Индии, в особенности литературной деятельности^[66][62]. Абхай поставил перед собой задачу перевести на английский основные гаудия-вайшнавские тексты и запустить англоязычное периодическое издание^[58]. Он начал с того, что в 1939 году написал «Введение к Гитопанишад»^[53][62]. Как отмечает Анил Суклал, этот небольшой по объёму труд указал на желание Абхая в будущем сделать свой собственный комментированный перевод «Бхагавад-гиты» на английский язык^[67].

Бхактисиддханта умер 1 января 1937 года, не оставив после себя духовного наследника^[68]. После его смерти основанное им единое миссионерское движение раскололось и между его старшими учениками разыгралась битва за власть^[68][69]. В 1948 году решением суда Гаудия-матх был разделён на две части: Шри Чайтанья Матх (со штаб-квартирой в Маяпуре) и Миссию Гаудия (со штаб-квартирой в Калькутте)^[4]. К тому времени некоторые из наиболее выдающихся учеников Бхактисиддханты уже основали свои матхи^[4]. Так, в 1941 году Бхакти Ракшака Шридхара Госвами (1895—1988) основал в Навадвипе Шри Чайтанья Сарасват Матх, а Бхактипрагьяна Кешава Госвами (1898—1968) основал в 1940 году в Калькутте Гаудия Веданта Самити^[4]. Абхай был близко знаком с обоими из этих гуру^[4]. Шридхару Госвами он впервые встретил в Аллахабаде в 1930 году^[4]. В 1930-е годы они вместе занимались миссионерской работой в Бомбее, а в начале 1940-х годов — жили по соседству в Калькутте и часто общались, обсуждая духовные темы^[4]. Позднее они поддерживали связь через переписку и изредка встречались^[4]. Бхактипрагьяна Кешава Госвами несколько месяцев жил в доме Абхая в Аллахабаде, а Абхай несколько раз останавливался в его ашрамах в Калькутте и Матхуре^[4]. Как отмечает Пол Шербоу, «все трое духовных братьев проповедовали сильную и бескомпромиссную доктрину, которую они унаследовали от своего духовного учителя»^[4].

Прабхупада остался в стороне от конфликтов, раздиравших Гаудия-матх, что не помешало ему извлечь из случившегося урок^[68]. В частности, он осознал, насколько болезненным может быть процесс передачи власти в организации, у которой не было явных исторических прецедентов^[68].

Голод и нищета, царившие в Индии в период Второй мировой войны, глубоко тронули сердце Абхая^[70]. Он чувствовал, что в это столь тяжёлое время мир как никогда нуждался в послании гаудия-вайшнавизма, и что у него было что сказать измученным войной людям^[70]. Как отмечает Клаус Клостермайер, подобные чувства в то время испытывали многие духовные учителя Востока:

Неспособность западных религий предотвратить ужасы двух мировых войн и зверства тоталитарных режимов, моральное падение Западной цивилизации и, возникшее как результат этого, отсутствие руководства и ориентации, убедило многих искренних представителей восточных религий в том, что они могут (и должны) предложить помощь, представив свои религиозные традиции, свои медитационные техники и свои ритуалы. Многие индийские свами, которые (часто претерпевая существенные личные трудности) начали свои миссии на Западе, имеют не менее сильную мотивацию, чем христианские миссионеры^[71].

Стремясь исполнить наказ своего гуру, Абхай предпринял первый серьёзный шаг в деле его практической реализации: в 1944 году он начал публикацию на английском языке периодического издания, намереваясь на его страницах комментировать мировые события через призму священных текстов вайшнавизма^[70][72][60]. Абхай писал, редактировал и перепечатывал рукопись журнала, который он решил назвать Back to Godhead («Обратно к Богу»)^[70]. Он сам создал лого — длинный прямоугольник на верхней части страницы^[70]. В левом верхнем углу — фигура Чайтаньи, озарённая солнечным светом^[70]. В правом нижнем углу — силуэты людей, толпящихся во тьме и жаждущих попасть под лучи исходящего от Чайтаньи света^[70]. Между этими людьми и Чайтаньей — баннер с названием журнала^[70]. В правом нижнем углу — изображение Бхактисиддханты Сарасвати^[70]. Над лого Абхай поместил слоган журнала: «Бог есть свет, невежество — тьма. Там, где Бог, невежеству нет места»^[70]. Как отмечает А. Суклал, начало публикации этого журнала стало важной вехой на пути развития Движения сознания Кришны^[70].

В первом номере Back to Godhead Абхай писал о том, что Бог есть свет, а современная цивилизация находится во тьме невежества^[72]. Он называл свой журнал «скромной попыткой» привести человечество к Богу^[72]. Издав два номера, Абхай был вынужден на время приостановить публикацию^[72]. В военное время бумага была в дефиците и печатание оказалось ему не по карману^[72]. В последующие 20 лет он четырежды возобновлял публикацию журнала, но каждый раз был вынужден прерывать её из-за финансовых трудностей^[72]. Только в конце 1960-х годов, уже в США, Back to Godhead стал официальным журналом ИСККОН и начал издаваться регулярно^[73].

Во второй половине 1940-х — начале 1950-х годов Абхай продолжил активно заниматься миссионерской деятельностью «в контексте семейной жизни»: он издавал свой журнал, много путешествовал, выступая с лекциями, а также работал над комментированным переводом «Бхагавад-гиты»^[74][75]. Постепенно интерес Абхая к занятию бизнесом и сохранению семейного статуса-кво начал угасать^[72]. Он всё глубже и глубже погружался в духовную, миссионерскую деятельность^[72]. Его работа на этом поприще не осталась незамеченной: в 1947 году (по другим данным — в 1939)^[19] состоялось формальное признание его духовных заслуг: «духовные братья» Абхая из Гаудия-матха, в награду за «щедрость, учёность и преданность», присвоили ему почётный титул «Бхактиведанта» (бхакти — «преданность», веданта — «кульминация ведического знания»)^[31][70][57].

В 1948 году наступил поворотный пункт в жизни Абхая^[72]. В этот год он потерял свою последнюю прибыльную фабрику, в Лакхнау^[72]. После этого он попытался снова наладить фармацевтический бизнес в Аллахабаде, но сердце его уже не лежало к этой работе^[72]. Экономические трудности привели к семейному разладу: в 1950 году жена Абхая, поняв, что муж более не в состоянии содержать семью, переехала вместе с сыновьями в дом своего состоятельного отца^[72]. Абхай воспринял случившееся через призму священного текста «Бхагавата-пураны» (10.88.8), где Кришна объявляет:

Из особого расположения к кому-либо Я постепенно забираю у него всё богатство. На его голову обрушивается одна беда за другой. Он становится жалким бедняком, и тогда все друзья и родственники отворачиваются от него^[72].

Ещё в течение нескольких лет Абхай прилагал усилия для поддержания своих бизнес-проектов, но бо́льшую часть времени он теперь уделял написанию религиозных трактатов и беседам на духовные темы со своими братьями по вере^[72]. В этот период он также начал активно переписываться с «другими ведущими индийскими интеллектуальными фигурами»^[76]. Так, в июле 1947 года^[77] Абхай отослал письмо известному индийскому революционеру и борцу за независимость Радже Махендре Пратапу, в феврале 1949 года^[77] — вице-премьер-министру Индии Сардару Пателю^[76], а 12 июля 1947 года — Махатме Ганди^[78]. Бхактиведанта призвал Ганди принять руководство истинного гуру и с его помощью «изучить науку об Абсолютной Истине»^[78]. Как отмечает Б. Зеллер, в этом письме Абхай уравнял науку с гаудия-вайшнавизмом и фактически предложил Махатме Ганди стать своим учеником^[78].

В 1952 году Абхай по работе посетил город Джханси, где ему удалось не только выполнить свою деловую миссию, но и (по приглашению партнёра по бизнесу) выступить с лекцией по гаудия-вайшнавизму^[72]. Джханси показался Абхаю идеальным местом для штаб-квартиры задуманной им миссионерской организации, которую он решил назвать «Лига преданных»^[74]. Абхай надеялся с помощью этой организации претворить в жизнь мечту Бхактисиддханты Сарасвати о «Лиге проповедников», занимающихся проповедью гаудия-вайшнавизма по всей Индии, а также использовать её для миссионерской работы на Западе^[72].

Бо́льшую часть 1953 года Абхай провёл в Джханси, отдавая практически всё своё время работе по становлению «Лиги преданных»^[72]. Благодаря тому, что в Джханси нашлись люди, сочувствовавшие идеям Абхая, он получил помещение для штаб-квартиры и 16 мая 1953 года формально основал «Лигу преданных» — которая, по сути, представляла собой новую ветвь сампрадаи гаудия-вайшнавов^[74]. Абхай учредил устав «Лиги», в котором определил испытательный период для желающих вступить в её ряды, описал обряд духовного посвящения и правила «экономического взаимообмена» между организацией и её членами, а также обозначил запрещённые виды деятельности: внебрачные половые отношения, употребление одурманивающих средств и невегетарианской пищи, азартные игры^[74].

Планы Абхая были достаточно амбициозны: он намеревался открыть сеть центров по всему миру и превратить «Лигу преданных» в международное движение, в котором бы состояли люди всей национальностей и вероисповеданий и которое занималось бы распространением вайшнавской культуры и духовным образованием^[74]. Для начала Абхай планировал привлечь в ряды «Лиги» 40 молодых людей, обучить их миссионерской работе, и разослать их по всему миру проповедовать «сознание Кришны»^[72]. Однако судьба распорядилась иначе: в конце 1953 года работники лаборатории Абхая в Аллахабаде обокрали его, похитив все деньги и химические препараты^[72]. В результате Абхай обанкротился и в начале 1954 года был вынужден свернуть деятельность «Лиги» и уехать к жене в Калькутту^[72]. Хотя планы Абхая и потерпели крах, основание «Лиги» показало, что когда-то скептически настроенный молодой предприниматель теперь являл собой вдохновенного религиозного проповедника с далеко идущими планами по проповеди «сознания Кришны» во всемирном масштабе^[74][79].

В индуизме существует древняя традиция, когда мужчина, вырастив и воспитав детей, покидает дом и жену и принимает санньясу (отречённый образ жизни), тем самым разрывая все связи с материальным миром и посвящая себя целиком и полностью духовной жизни^[72][81]. Абхай шёл к отречению постепенно: по мере того, как он терял интерес к семейной жизни, в его сердце пробуждался интерес к жизни духовной^[72]. Неудачи в бизнесе также привели к тому, что Абхай начал уделять всё больше и больше времени миссионерской работе^[47]. Это не могло не сказаться на семейных отношениях: жена Абхая, Радхарани, оказалась крайне недовольна таким положением вещей^[82].

Радхарани, к вящему недовольству своего супруга, очень любила пить чай^[47]. Абхай безуспешно пытался убедить её отказаться от этой «вредной» привычки, шедшей вразрез с ортодоксальными вайшнавскими принципами^[82][47]. Видя, что его просьбы не имеют эффекта, он пригрозил оставить свою жену, если та не прекратит пагубную практику чаепития^[82]. Однако Радхарани не восприняла всерьёз слова своего супруга. В 1954 году она совершила поступок, который поставил точку в их отношениях: продала личный экземпляр «Бхагавата-пураны» своего мужа и купила на полученные деньги печенье к чаю^[82][47]. Абхай, шокированный столь непочтительным отношением к священной книге, оставил семью и, приняв уклад жизни ванапрастха (промежуточный этап между грихастхой и санньясином) поселился во Вриндаване, основном месте паломничества гаудия-вайшнавов^{[82][47][К 10]}. Абхай оставил семью со спокойной душой: все его дети уже были взрослыми, а о жене мог позаботиться её состоятельный отец^[57].

В последующие 11 лет Абхай жил в разных храмах Вриндавана и Дели^[82]. В этот период он с переменным успехом продолжал претворять в жизнь наставление своего гуру о публикации кришнаитской литературы^[82]. Каждое утро он вставал в 2:30 или 3 часа утра, посвящая ранние часы работе по переводу священных текстов или написанию статей для Back to Godhead^[82]. Затем он повторял мантру «Харе Кришна» на чётках, готовил и принимал простой завтрак и остаток дня продолжал заниматься различной миссионерской работой: координировал издание Back to Godhead и ходил от двери к двери, продавая экземпляры своего журнала^[82].

17 сентября 1959 года, в Кешаваджи-матхе в Калькутте, Абхай получил посвящение в санньясу от своего «духовного брата» Бхактипрагьяны Кешавы Госвами (1898—1968), который дал Абхаю монашеское имя «Абхай Чаранаравинда Бхактиведанта Свами»^{[84][82][47][К 11]}. Принять санньясу Абхая побудил сам Бхактисиддханта Сарасвати, явившийся ему во сне^{[85][21][86][87][К 12]}. Дав обет пожизненного монашества, Абхай формализовал уход от семейных дел и окончательно посвятил свою жизнь миссии проповеди гаудия-вайшнавизма^[82].

Освободившись от семейного бремени, Абхай погрузился в литературную деятельность, тем самым последовав рекомендации своего гуру, данной много лет назад^[47]. Он активно писал статьи, издавал и распространял свой журнал, параллельно с этим вынашивая планы о проповеди на Западе^[85]. В это же время он написал свою первую книгу («Лёгкое путешествие на другие планеты») и начал монументальный труд по переводу и комментированию «Бхагавата-пураны» — объёмного санскритского текста, состоящего из 18 000 стихов^[47][35]. Эта работа заняла у Абхая остаток жизни и продолжал он её буквально до последнего вздоха^[88]. Опубликовав перевод первой сканды (песни) «Бхагавата-пураны» в трёх томах, Абхай решил лично отправиться на Запад с целью «донести послание Бога до всей цивилизации»^[47]. Как отмечает Киммо Кетола, именно в этот «вриндаванский» период окончательно определилась жизненная миссия Прабхупады, «сердце которой кристаллизовалось в одну смелую идею, одновременно религиозную и политическую» — Абхай был твёрдо убеждён, что презентация «Бхагавата-пураны» на английском языке произведёт революцию в сбившемся с пути западном обществе^[47].

За годы профессиональной карьеры Абхай установил контакты со многими бизнесменами и политиками^[82]. Одним из его доброжелателей и меценатов стала Сумати Морарджи — владелица крупной бомбейской судоходной компании Scindia Steamship Company и одна из богатейших женщин Индии^[82][57]. С. Морарджи оплатила издание третьего тома комментированного перевода «Бхагавата-пураны», над которым в то время трудился Бхактиведанта Свами, а затем предоставила ему возможность совершить путешествие в США^[82]. Когда в середине 1965 года свами поведал Морарджи о своём намерении отправиться проповедовать в Америку и попросил её предоставить ему бесплатный билет, С. Морарджи (вместе с одним из духовных братьев Бхактиведанты) пыталась отговорить пожилого садху от этой затеи, убеждая его остаться в Индии^[82]. Однако, горя желанием исполнить волю своего гуру, Бхактиведанта настоял на своём^[82]. Как отмечает Л. Шинн, будущий основатель ИСККОН стремился начать свою проповедническую миссию именно в США потому, что считал эту страну местом, наиболее нуждавшимся в духовной помощи^{[89][К 13]}.

Вконце концов Сумати Морарджи согласилась исполнить желание целеустремлённого свами и предоставила ему место на пароходе «Джаладута»^[90]. В пятницу 13 августа 1965 года 69-летний Бхактиведанта вступил на борт корабля и отправился в плавание к берегам Америки, в своё первое путешествие за пределы Индии^[91][90][92]. Искренне надеясь исполнить наказ своего духовного учителя и принести «сознание Кришны» на Запад, Бхактиведанта взял с собой 200 трёхтомных комплекта своего комментированного перевода «Бхагавата-пураны», 500 брошюр с описанием этого текста и своих миссионерских целей на Западе^{[К 14]}, а также пару каратал (ручных цимбал), несколько комплектов шафрановой одежды санньясина, пару туфель, 40 индийских рупий (около 7 долларов США)^[93], дневник, зонт и рекомендательное письмо индийской семье в Пенсильвании^[85][57][94].

Во время продолжавшегося 40 дней путешествия, Прабхупада страдал от морской болезни и перенёс два сердечных приступа^[95][96]. По мере приближения к цели своего плавания, он всё сильнее осознавал грандиозность поставленной перед ним задачи^[13].

13 сентября (за 4 дня до прибытия «Джаладуты» в Америку) Прабхупада сочинил и записал в своём дневнике поэму-молитву на бенгали, в которой просил Кришну о помощи в осуществлении своей, казавшейся невыполнимой, миссии^[13]:

Шри Шримад Бхактисиддханта Сарасвати Тхакура не имеет себе равных в служении Верховному Господу Кришне. Он — великий, святой духовный учитель, который в различных уголках мира дарует чистую преданность Кришне. Благодаря его сильному желанию, святое имя Господа Гауранги распространится по всем странам Западного мира. Во всех городах и деревнях на земле … все будут петь святое имя Кришны… Хотя мой Гуру Махарадж приказал мне осуществить эту миссию, я не достоин и не способен сделать это. Я очень падший и незначительный. Поэтому, о Господи, я молю Тебя ниспослать мне Твою милость, чтобы мне стать достойным, потому что ты — мудрейший и самый опытный из всех…^[97]

В 5:30 часов утра 17 сентября 1965 года «Джаладута» пришвартовалась в Бостонской гавани и Бхактиведанта Свами впервые ступил на американскую землю^[98][94][95]. В компании капитана корабля он совершил прогулку по городу и познакомился со страной, в которой ему предстояло проповедовать учение Чайтаньи^[90][13]. Вечером того же дня «Джаладута» отправилась в конечный порт назначения, Нью-Йорк^[90]. Как отмечает Э. Б. Рочфорд, тогда никто не мог и представить себе, что этот пожилой садху вскоре создаст в Америке вайшнавское религиозное движение и всего за 12 лет распространит его по всему миру^[99][93].

Возвратившись на борт «Джаладуты», Бхактиведанта написал вторую поэму-молитву на бенгали, в которой описал свои впечатления от Америки и свою беспомощность перед задачей по штурму иллюзорной крепости американского материализма^[90]:

Мой дорогой Господь Кришна, Ты так добр к этой никчёмной душе, но я не знаю, зачем Ты привёл меня сюда. … Я догадываюсь, однако, что здесь у Тебя есть какое-то дело, иначе зачем бы Ты привёл меня в это ужасное место? Большинство живущих здесь людей находится в плену материальных гун невежества и страсти. Поглощённые материальной жизнью, они считают себя очень счастливыми. Они вполне довольны жизнью и потому равнодушны к трансцендентному посланию Васудевы [Кришны]. И я не уверен, смогут ли они понять его. Но я знаю, что по Твоей беспричинной милости даже невозможное становится возможным, ибо Ты — самый искусный мистик. … Как мне донести до них учение сознания Кришны? Я неудачливый, никчёмный и падший человек. Поэтому я прошу Твоего благословения — только оно поможет мне убедить их, сам я не в силах справиться с этой задачей. О Господь, я — марионетка в Твоих руках. И раз уж Ты привёл меня сюда танцевать, так заставь, заставь меня танцевать, Господи. Заставь меня танцевать, как Ты этого хочешь. У меня нет ни преданности, ни знаний, но есть твёрдая вера в святое имя Кришны…^[100][101]

Ким Нотт называет эти поэмы «молитвенной подготовкой» Прабхупады и отмечает, что из их содержания можно получить представление о том, как Прабхупада видел себя и свою миссию и о том, каковы были его отношения с Кришной и Бхактисиддхантой Сарасвати^[13]. По мнению К. Нотт, отображённое здесь видение основателя ИСККОН находилось в полной гармонии с гаудия-вайшнавской традицией: Прабхупада считал себя падшим, не имеющим знаний и преданности, но верным, нуждающимся в милости слугой гуру и Кришны^[13].

Из Нью-Йорка Бхактиведанта Свами отправился в небольшой городок Батлер в штате Пенсильвания, где его радушно приняла семья индийского инженера Гопала Агарвала^[102]. Ранее Гопал (по просьбе своего отца-коммерсанта из Матхуры) стал поручителем Бхактиведанты, написав заявление о том, что берётся оплатить все расходы, связанные с пребыванием Бхактиведанты в США^[103]. Бхактиведанта прожил в Батлере около месяца^[104]. За это время он выступил с лекциями в местном клубе, Христианском союзе молодёжи и в духовной семинарии св. Фиделиса в Германе, а также регулярно проповедовал гостям Агарвалов^[104].

Пребывание Бхактиведанты в Батлере привлекло внимание местной прессы: 22 сентября в газете Butler Eagle появилась статья под заглавием «Последователь индуистского культа объясняет цель своего приезда на Запад»^[105][106]. Статья сопровождалась фотографией Бхактиведанты Свами с раскрытым томом «Бхагавата-пураны» в руках. Подпись под фотографией гласила: «Посол бхакти-йоги»^[107].

Покинув Батлер, Бхактиведанта Свами вернулся в Нью-Йорк, где первое время жил в ашраме индийского гуру и йогина Рамамурти Мишры, который радушно принял его, несмотря на существенные различия в философских взглядах^{[108][К 15]}. Мишра и другие свами и йогины, которых Бхактиведанте довелось повстречать в ашраме, дали ему инструкции для успешной проповеди в Америке: есть мясо, носить западную одежду и проповедовать толерантную монистическую разновидность индуизма (всё едино, все пути ведут к истине)^{[85][86][109]}. Бхактиведанта, однако, не последовал этим советам и отказался «вестернизировать» свою проповедь и свой внешний вид^[110]. Он продолжил проповедовать консервативное гаудия-вайшнавское вероучение, носить шафрановые одежды санньясина и тилаку на лбу^[110].

Первое время Бхактиведанта безуспешно пытался привлечь последователей среди пожилых нью-йоркцев в Вест-Сайде^[111].

Весной 1966 года он переехал в лофт в районе Бауэри, где начал проповедовать молодым людям, регулярно давая вечерние лекции^[112][113]. Там, после нескольких месяцев борьбы у него появились первые последователи^[85][114].

В июне месяце Бхактиведанта перебрался в «более богемную» часть Нью-Йорка, Нижний Ист-Сайд, где, при содействии небольшой группы своих последователей, открыл первый «храм», располагавшийся по адресу 26, Вторая Авеню в арендованном помещении бывшего антикварного магазина, носившего знаковое название «Бесценные дары»^{[112][115][84][113]}. Как впоследствии вспоминал один из свидетелей событий тех лет, Хаягрива (Ховард Уилер):

26 Вторая Авеню. «Бесценные дары». Несомненно, что для большинства нью-йоркцев это был не более чем убогий магазинчик, пригодный разве что для открытия ломбарда. Принимая во внимание шум транзита и наших соседей (почтовую корпорацию «Космос», похоронное бюро «Гонсалес», мастерскую по изготовлению памятников и надгробий братьев Вайцнер, бар «Красная Звезда» и заправочную станцию Mobil) никому бы и в голову не пришло назвать это место Вайкунтхой [духовным миром]. Но для нас, благодаря присутствию Свамиджи [Бхактиведанты] и произносимым им словам, «Бесценные дары» стали храмом, частью Вриндавана^[116].

В храме на Второй Авеню Бхактиведанта развернул активную проповедь среди нью-йоркских хиппи^[85][115]. Ежедневно в 7 часов утра он проводил богослужения и три раза в неделю (по понедельникам, средам и пятницам) с 7 до 9 вечера давал лекции по «Бхагавад-гите»^[117].

В июле 1966 года Бхактиведанта и его первые последователи написали и распечатали тиражом в 5000 экземпляров листовку, в которой все желающие приглашались в храм на Второй Авеню для того, чтобы «очистить пыль с зеркала ума» практикуя «трансцендентальную звуковую вибрацию Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе, Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе»^[118].

Первый кришнаитский храм на Западе в основном посещали наркоманы и разочаровавшиеся хиппи, о которых Прабхупада заботился как о своих детях^[119]. Они приносили с собой различные музыкальные инструменты и играли на них, часто находясь под воздействием наркотиков^[113]. Как отмечает Шриватса Госвами, ранние сцены из жизни Бхактиведанты и его западных последователей являли собой контрастное зрелище: «сдержанный, пожилой бенгальский святой аскет, поющий „Харе Кришна“ среди закостенелых нигилистов, рок-музыкантов и психоделических искателей»^[114]. Как вспоминал один из первых учеников Бхактиведанты, Хаягрива:

«До этого никто из нас не просыпался раньше чем в 10 или 11 часов, но магнетизм Шрилы Прабхупады вытягивал нас из наших каморок на Мотт-стрит в 6:30 утра»^[120].

Хотя многим перспективы консервативной проповеди гаудия-вайшнавизма в такой среде показались бы туманными, Бхактиведанта всё же сумел привести свою миссию к успеху^[114]. Гаудия-вайшнавское вероучение нашло горячий отклик среди «радикально разочарованной и экспериментирующей» молодёжи, остро озабоченной вечными вопросами бытия^[114].

Летом 1966 года Бхактиведанта придумал название для своего движения — «Международное общество сознания Кришны» (ИСККОН) — и 13 июля 1966 зарегистрировал его как некоммерческую религиозную организацию^{[113][112][121]}. В свидетельстве о регистрации Бхактиведанта зафиксировал 7 основных целей ИСККОН, которые практически в точности дублировали цели, обозначенные в 1953 году в проекте устава «Лиги преданных»^{[121][К 16]}. Несмотря на то, что «Лига преданных» не имела успеха, цели Бхактиведанты остались прежними^[121]. Как отмечает религиовед С. И. Иваненко, Прабхупада не основывал новой религиозной организации, отличной от традиционного гаудия-вайшнавизма — он создал ИСККОН по образцу традиционных индуистских монашеских орденов («матхов»)^[122][123]. В индуизме, в виду отсутствия крупных централизованных «церквей», исторически всегда преобладали именно такие, «малые» организационные формы^[124].

Узнав о том, что известный поэт-битник Аллен Гинзберг поёт мантру «Харе Кришна» на антивоенных маршах и на своих поэтических вечерах, ученики Прабхупады послали ему приглашение посетить храм на Второй Авеню^[125]. Гинзберг (в то время только что вернувшийся из путешествия по Индии) принял приглашение и начал регулярно посещать киртаны и лекции Бхактиведанты, часто в сопровождении своего друга и любовника Питера Орловски^[126]. Привлечение в ряды кришнаитов одного из лидеров контркультурной молодёжи дало миссии Бхактиведанты мощный толчок^{[126][127][128]}. Гинзберг оказал Бхактиведанте материальную поддержку, подарив ему две фисгармонии и пожертвовав 200 долларов на иммиграционного адвоката^[129][130].

Аллен Гинзберг впервые услышал мантру «Харе Кришна» ещё в 1962 году в Индии, во время Кумбха-мелы в Аллахабаде^[129][131]. Мантра настолько понравилась ему, что вернувшись в США, он начал исполнять её во время своих поэтических вечеров, под аккомпанемент ручных цимбал или фисгармонии^{[129][132][К 17]}. Гинзберг также пел «Харе Кришна» во время различных политических акций^[133], в частности, на антивоенных маршах^[134] и на суде над «Чикагской семёркой», где ему довелось выступить в качестве свидетеля^[135][136]. Таким образом Гинзберг способствовал распространению «сознания Кришны» в Америке и, с появлением ИСККОН, привлёк в ряды кришнаитов много новых адептов^{[126][К 18]}. Несмотря на всю свою симпатию к Бхактиведанте и кришнаитам, Гинзберг позднее остановил свой религиозный выбор на тибетском буддизме, приняв в начале 1970-х годов посвящение в эту традицию от мастера Чогьям Трунгпа Ринпоче^[132].

9 сентября 1966 года, спустя два месяца после регистрации ИСККОН, Бхактиведанта провёл первый обряд инициации, формально приняв в ученики 11 из своих последователей^[21][84]. За первый год проповеди в Нью-Йорке Бхактиведанта инициировал в общей сложности 19 человек^[113]. Уже на этом раннем этапе он установил для своих учеников определённые правила и ограничения. Так, принимавшие духовное посвящение обещали повторять 16 кругов мантры «Харе Кришна» на чётках и следовать так называемым 4 регулирующим принципам: не есть мясо, не принимать одурманивающие средства (алкоголь, сигареты и наркотики), не практиковать «незаконный секс», и не играть в азартные игры^[137][99]. В 1967 году Бхактиведанта сделал обязательным следование этим принципам для всех, кто жил в ашрамах ИСККОН^[8]. Кроме этого, монахи-кришнаиты должны были заниматься санкиртаной — распространением в общественных местах книг своего гуру^[99][138]. Так как литература распространялась в обмен на денежные пожертвования, в 1970-е годы санкиртана стала основным источником доходов для кришнаитов, финансово обеспечив экспансию движения Прабхупады по всему миру^[99]. Как отмечает в этой связи Э. Б. Рочфорд, вплоть до начала 1980-х годов практиковать «сознание Кришны» и быть членом ИСККОН означало пойти на большие личные жертвы: порвать все связи с внешним миром и жить дисциплинированной жизнью в кришнаитских общинах^[139]. Несмотря на это, кришнаиты с готовностью принимали установленные Прабхупадой требования^[140].

Бхактиведанта лично обучал своих первых последователей проповедовать, готовить прасад, собирать пожертвования и петь мантру «Харе Кришна» на улицах американского мегаполиса^[141]. Первое такое публичное пение состоялось сентябрьским воскресным днём 1966 года^[112]. Прабхупада привёл своих последователей в Вашингтон-сквер-парк, где устроил киртан, перемежавшийся с декламацией кришнаитских священных текстов^[112]. Это действо привлекло внимание прохожих, никто из которых, однако, не решился принять участие в кришнаитских ритуалах^[112]. После этого Прабхупада регулярно по вечерам посылал своих учеников в город воспевать мантру на улицах и в парках^[112].

В начале октября Аллен Гинзберг, живший неподалёку, посоветовал Прабхупаде проводить публичные киртаны в Томпкинс-сквер-парке, где по воскресеньям собиралось много народу^[112]. Прабхупада последовал совету лидера контркультуры и 9 октября, в сопровождении своих последователей, пришёл в парк с барабанами, караталами и фисгармонией^[112]. Свами запел душевный киртан, который настолько вдохновил некоторых из его учеников, что они, осмелев, пустились в пляс^[112]. Некоторые из зрителей этого экзотического шоу также не смогли остаться безучастными и присоединились к пению и танцам^[142]. В ходе этого действа ученики Бхактиведанты активно распространяли любопытствующим прохожим брошюры, в которых говорилось: «Всегда оставайтесь на высоте, никогда не спускаясь. Занимайтесь сознанием Кришны»^{[143][К 20]}.

Программа имела «мгновенный успех» и привлекла внимание СМИ, которые благосклонно отрапортовали о первых миссионерских успехах индуистского монаха в Нью-Йорке^[144][143]. На следующий день в The New York Times и The East Village Other вышли сопровождаемые фотографиями статьи о Бхактиведанте и его последователях^[143]. Корреспондент The New York Times описал случившееся следующим образом:

Сидя под деревом в парке в Нижнем Ист-Сайде и время от времени танцуя, 50 последователей индуистского свами вчера днём в течение двух часов повторяли мантру из 16 слов, под аккомпанемент цимбал, тамбуринов, барабанов, бубнов и фисгармонии. … В то время как дети игрались на Хоуинг-хилл (куче грязи посреди Томпкинс-сквер-парка) или катались на велосипедах по солнечным тротуарам, многие в толпе из 100 человек, стоявшей вокруг группы поющих людей, танцевали или хлопали в ладоши, в такт гипнотической, ритмичной музыке^[117].

Весть о «поющем мантру свами» быстро распространилась среди богемной молодёжи Нижнего Ист-Сайда^[113]. Вдохновлённый успехом, Бхактиведанта начал устраивать киртаны в Томпкинс-сквер-парке ежедневно, приглашая приходивших попеть с ним молодых людей на вечерние лекции в храме^[145]. Вскоре за основанным Бхактиведантой движением закрепилось название «Харе Кришна», а его последователей стали называть кришнаитами^[115].

Тогда же, в октябре 1966 года, Бхактиведанта побудил своих учеников начать публикацию американского издания журнала Back to Godhead^[62][143]. Первый выпуск журнала, отпечатанный на ксероксе^[35], вышел тиражом в 100 экземпляров и быстро разошёлся по цене 50 центов за номер^[143]. Теперь у Бхактиведанты были две базовые вещи, необходимые для успешного развития миссии: регулярно практикуемое публичное пение, и журнал, который можно было распространять за пожертвования^[143]. Как отмечает Киммо Кетола, именно в это время в ИСККОН произошла институционализация практики харинама-санкиртаны («публичного воспевания имени Бога») как «основного элемента кришнаитской духовности»^[146].

Обосновавшись в Нью-Йорке, Бхактиведанта начал думать о том, как распространить «сознание Кришны» в другие уголки Америки. В конце 1966 года он послал своего ученика Мукунду и его жену Джанаки в Сан-Франциско, поручив им открыть там храм^{[147][148][149]}. По прибытии на Западное побережье, они встретили своих старых друзей, две пары молодых людей, интересовавшихся индийской духовностью: Сэма Спирстра и Мелани Нагель, и Роджера Зигеля и Джоан Кампанеллу. При их содействии, Мукунда арендовал помещение бывшего магазина в районе Хейт-Эшбери^[150][151] и открыл в нём первый кришнаитский храм на Западном побережье^[147][152].

Прибытие кришнаитских миссионеров совпало по времени с волной миграции в Хейт-Эшбери молодых людей со всех концов США, которые были идеальной аудиторией для проповеди «сознания Кришны»^[153]. Открытие храма в самом центре бурно развивавшейся общины хиппи привлекло в ряды ИСККОН много новых приверженцев и стало поворотным моментом в истории движения, ознаменовав начало этапа его бурного роста^[113][35]. Как отмечает Э. Б. Рочфорд, именно в этот период сформировались идеология и организационная структура ИСККОН^[154].

Вскоре после прибытия в Сан-Франциско, Мукунда и его друзья решили организовать рок-концерт с участием Прабхупады и ряда известных музыкальных коллективов. Таким образом они хотели познакомить с мантрой «Харе Кришна» хиппи Хейт-Эшбери и собрать средства на поддержание сан-францисского храма^[155]. Прабхупада охотно согласился прилететь из Нью-Йорка и принять участие в концерте^[156].

Сэм Спирстра был лично знаком с менеджером Grateful Dead Роком Скалли, что помогло ему договориться об участии в концерте этой известной сан-францисской группы^{[157][158][159]}. С помощью Скалли и Grateful Dead, кришнаитам также удалось заручиться участием в концерте группы Big Brother and the Holding Company. По инициативе Мелани Нагель на концерт также пригласили в то время ещё никому не известных Moby Grape^{[160][К 21]}. Аллен Гинзберг также согласился принять участие в мероприятии и представить Прабхупаду концертной аудитории^[161][162].

Для проведения концерта был избран танцевальный зал «Авалон»^[163]. С целью пробудить интерес к предстоящему концерту среди хиппи Хейт-Эшбери, Мукунда опубликовал в популярной подпольной психоделической газете San Francisco Oracle статью под названием «Новая наука»^[164]. В ней он убеждал читателей, что пропагандируемое Прабхупадой пение мантры «Харе Кришна» и танцы «более эффективны чем хатха или раджа-йога, или слушание Али Акбар Хана под воздействием ЛСД…»^[165][166]

Прабхупада прилетел в Сан-Франциско 17 января 1967 года. В аэропорту его ожидал яркий приём, организованный при содействии Аллена Гинзберга. Вместе с Гинзбергом, Мукундой и другими последователями, Прабхупаду встретила толпа из более 50 поющих «Харе Кришна» хиппи^[147]. Через несколько дней в San Francisco Chronicle вышла статья под заголовком «Свами в царстве хиппи — святой открывает в Сан-Франциско храм»^[167]. Статья начиналась так: «Святой человек из Индии, которого его друг поэт-битник Аллен Гинзберг называет одним из наиболее консервативных представителей его религии, начал вчера свою миссионерскую деятельность в приюте сан-францисских хиппи»^[168].

Концерт состоялся в воскресный вечер, 29 января 1967 года. К 8 часам пришло более 3000 человек и «Авалон» оказался заполненным до отказа^[155][169]. Из знаменитостей на мероприятие пожаловали пионеры ЛСД Тимоти Лири и Оусли Стэнли^[156].

Первыми на сцену вышли кришнаиты и запели «Харе Кришна» на индийский мотив^[170]. Мужчины были одеты в мантии мага Мерлина^[170], а женщины — в сари. На сцене и во всех углах помещения курились благовония. Большинство присутствующих находилось под воздействием наркотиков, но несмотря на это в зале было спокойно. Кругом горели разноцветные огни, по потолку, стенам и полу двигались яркие цветные блики^[170]. На стены проектировались слайды с изображением Кришны и эпизодов из его жизни: «Кришна и Арджуна, мчащиеся на колеснице; Кришна, крадущий масло; Кришна, убивающий демона, который принял форму смерча; Кришна, играющий на флейте»^[171]. Вслед за кришнаитами выступили Moby Grape^[170].

Прибыв в «Авалон», Прабхупада, под аплодисменты и одобрительные выкрики собравшейся публики, взошёл на сцену и уселся рядом с Алленом Гинзбергом на специально приготовленную для него подушку^[172][171]. Гинзберг рассказал о своём опыте пения мантры «Харе Кришна» и представил Прабхупаду зрителям, поблагодарив престарелого свами за то, что тот оставил свою мирную и спокойную жизнь в Индии с целью принести мантру «Харе Кришна» туда, где её больше всего не хватало — в Нижний Ист-Сайд. «Тем, кто отходит от ЛСД, хочет стабилизировать своё сознание и приготовить его к новым „полётам“» Гинзберг порекомендовал «ранние утренние киртаны» в сан-францисском храме кришнаитов^[172][173]. Затем поэт передал слово Прабхупаде, который вкратце рассказал историю мантры «Харе Кришна» и предложил Гинзбергу спеть её со сцены. Попросив публику «просто поргузиться в звуковую вибрацию и умиротвориться»^[174], Гинзберг заиграл на фисгармонии и под аккомпанемент ситара, тамбуры и барабанов запел «Харе Кришна» на индийский мотив. Проектор высветил на стене текст мантры и 15-метровые изображения Кришны^[172][175]. Постепенно публика начала подпевать. Один из кришнаитов, в прошлом ударник, застучал на барабанах^[175]. Темп киртана нарастал и пение охватило весь зал. Прабхупада поднялся со своего сиденья, поднял руки и начал танцевать, жестом пригласив присутствующих присоединяться^[176][172]. Многие вскочили со своих мест, и, следуя примеру Прабхупады, пустились в пляс с поднятыми вверх руками^[172]. Участники Grateful Dead, Big Brother and the Holding Company и Moby Grape, заразившись всеобщим энтузиазмом, тоже заиграли на музыкальных инструментах^[177]. Прабхупада запел в микрофон и его усиленный мощными динамиками голос разнёсся по залу^[176]. Темп киртана становился всё быстрее и быстрее. Вскоре «уже почти нельзя было разобрать слов мантры, потонувшей в усиленной динамиками музыке и хоре из тысяч голосов»^[176]. Пение продолжалось почти два часа. В завершении, все присутствующие пали ниц на пол (как это принято во время богослужений в кришнаитских храмах) и Прабхупада прочитал молитвы на санскрите. После того, как Прабхупада удалился, на сцене выступили Big Brother and the Holding Company с Дженис Джоплин^[174][178].

Тимоти Лири впоследствии назвал Mantra-Rock Dance «красивой ночью»^[179], Аллен Гинзберг — «пиком духовного энтузиазма Хейт-Эшбери»^[172], а историк Роберт Эллвуд — «конечным „полётом“» эры хиппи^[172][180].

Mantra-Rock Dance собрал 2000 долларов, которые пошли на помощь храму в Сан-Франциско. Благодаря концерту, многие узнали о существовании храма и начали посещать ежедневно проводимые в нём киртаны и лекции. Начался активный приток новых членов в ряды кришнаитов, преимущественно из числа хиппи и другой контркультурной молодёжи. Кришнаиты привлекали новую паству лозунгами вроде «Всё время оставайтесь в полёте. Откройте для себя вечное блаженство»^[81][66] (плакат с такой надписью висел под вывеской сан-францисского храма)^{[153][113][181]}, и брошюрами, в которых содержался призыв «освятить движение за мир», приняв «формулу мира Свами Бхактиведанты» — «простой процесс воспевания святых имён Бога»^[182].

Бхактиведанта Свами в одночасье превратился в культового героя молодёжи Хейт-Эшбери, независимо от её отношения к философии и моральным принципам, которые он проповедовал^[183]. Практика пения «Харе Кришна» и танцев была в той или иной мере принята всеми слоями контркультуры (включая «Ангелов ада»)^[184], став для обитателей Хейт-Эшбери практической альтернативой наркотикам^[185] и своего рода объединяющим и умиротворяющим фактором в их хаотичной и эклектичной жизни^[186]. Популярность ИСККОН постепенно возрастала и вскоре поющие кришнаиты стали неотъемлемой особенностью сцены Хейт-Эшбери^[156][155].

Бхактиведанта установил для поклонения в сан-францисском храме статуи божеств Джаганнатхи (пожалуй, наиболее абстрактной и необычной формы Бога в индуизме) и назвал свой новый храм «Нью Джаганнатха Пури»^[186]. Джаганнатха сразу же стал «психоделическим хитом» среди обитателей Хейт-Эшбери^[186]. Как отмечает Ричард Брукс, Бхактиведанта понимал, что отдав поклонение храмовым божествам в руки неквалифицированных западных учеников, он навлечёт на себя критику в Индии, но несмотря на это пошёл на этот шаг^[186]. Он твёрдо верил в то, что это был «план Кришны» и молился о том, чтобы Кришна простил оскорбления своих юных последователей^[186].

С начала 1967 года ИСККОН начал распространятся «со скоростью лесного пожара»^[187]. Бхактиведанта давал посвящение всё большему количеству учеников (как монахам, так и семейным парам)^[155]. Согласно установленным Бхактиведантой стандартам, новообращённые селились в ашрамах, где полностью посвящали себя миссии проповеди «сознания Кришны»^[155]. По подсчётам одного из лидеров калифорнийских кришнаитов того времени, Джаянанды, за 1967—1968 годы в сан-францисском храме приняло монашеский образ жизни от 150 до 200 человек^{[153][113][К 22]}. Многим из них было суждено сыграть ключевую роль в экспансии ИСККОН в другие регионы США и Западную Европу^[153]. Когда «Лето любви» осталось позади и хиппи начали рассеиваться по всей стране, кришнаитские миссионеры последовали по их следам, открывая новые храмы в различных городах США и Канады^[153]. При этом, как отмечает Э. Б. Рочфорд, новые центры и храмы ИСККОН создавались в других городах США по образу и подобию сан-францисского храма^[8][188].

Окрылённый быстрым ростом ИСККОН в Калифорнии, Прабхупада укрепился в убеждении, что его миссии гарантирован успех^[186]. Однако, его отсутствие больно сказалось на его учениках-неофитах в Нью-Йорке, которые начали уговаривать своего гуру вернуться^{[186][К 23]}. В это время нью-йоркские последователи свами запланировали купить недвижимость под новый храм^[186]. Так как раньше они уже показали свою некомпетентность в финансовых вопросах, возвращение Бхактиведанты в Нью-Йорк было предрешено^[186]. Проведя два с половиной месяца на Западном побережье, Бхактиведанта улетел на родину ИСККОН, оставив в слезах своих калифорнийских последователей^[186].

В мае 1967 года, вскоре после возвращения в Нью-Йорк из Сан-Франциско, Бхактиведанта перенёс лёгкий сердечный приступ и был госпитализирован^[186][189]. Своим ученикам он наказал постоянно повторять мантру «Харе Кришна» и молить Кришну о своём выздоровлении, что они и делали 24 часа в сутки^[186]. Западные методы лечения вызвали у Бхактиведанты отторжение, и он изъявил желание уехать в Индию, во Вриндаван, пройти там курс реабилитации по Аюрведе и восстановить силы под воздействием тёплого и солнечного индийского климата^[186]. Своим ученикам он объявил, что этот сердечный приступ должен был стать его концом, но Кришна, услышав их искренние молитвы, продлил его жизнь^[190]. Немного оправившись, Бхактиведанта ненадолго слетал в Сан-Франциско, а затем, в сопровождении своего ученика Киртанананды, через Нью-Йорк отправился в Индию^[191]. 1 августа 1967 года он прибыл во Вриндаван, где дал Киртанананде посвящение в санньясу (уклад жизни в отречении)^[191].

За время пребывания Бхактиведанты в Индии стало окончательно ясно, что существование ИСККОН на этом раннем этапе целиком и полностью зависело от него^[189]. Хотя несколько десятков учеников и последователей, которых Бхактиведанта привлёк в ряды ИСККОН к тому времени, были искренне преданы его миссии, в его отсутствие они чувствовали себя совершенно беспомощными и некомпетентными, как в деле осуществления миссионерской работы, так и в следовании данным при инициации духовным обетам^[189]. Бхактиведанта возвратился в Америку в декабре 1967 года и возобновил свою обычную деятельность^[192][193]. Он переводил священные тексты на английский, открывал новые храмы, давал посвящение новым ученикам^[193]. Позднее Бхактиведанта говорил, что настоящее рождение ИСККОН состоялось именно после его возвращения из Индии^[194].

Пока Бхактиведанта был в Индии, мантра «Харе Кришна» продолжила своё триумфальное шествие по просторам Америки. В частности, её ритмичные звуки нашли отклик в сердцах тысяч демонстрантов, которые, под предводительством Аллена Гинзберга пели «Харе Кришна» во время марша на Пентагон в октябре 1967 года^{[135][195][196][197]}. Гинзберг и его сторонники надеялись с помощью пения мантры «поднять в воздух» здание Пентагона и изгнать оттуда «всех злых духов». Их надежды, однако, не оправдались: шествие было остановлено полицией до того, как его участники смогли проникнуть внутрь Пентагона^[135].

Примерно с середины 1968 года последователи Бхактиведанты начали именовать своего учителя почтительным титулом «Прабхупада» (буквально «стопы учителя»^[19] и «стопа величайшего»^[198], также переводится как «тот, у чьих стоп сидят учители»^[85][199] или «тот, у чьих стоп сидят многие учители»)^[141] — титулом, которым в гаудия-вайшнавизме исторически называли наиболее выдающихся духовных учителей^{[19][К 24]}. Со временем этот эпитет стал частью имени Бхактиведанты Свами^[85][141]. В след за последователями, Бхактиведанту Свами начали называть Прабхупадой многие учёные^{[19][К 25]}.

К концу 1960-х годов основанное Прабхупадой движение значительно расширилось географически: оно укрепилось в Америке и достигло со своей проповеднической миссией берегов Великобритании, а также Германию и Францию^[200]. Период конца 1960-х — начала 1970-х годов был периодом, в течение которого Прабхупада активно участвовал в жизни и развитии ИСККОН в качестве единоличного лидера^[194]. Под его чутким руководством ИСККОН превратился в международную организацию, бразды правления которой ачарья-основатель крепко держал в своих руках^[65]. К концу 1968 года у Прабхупады уже было около 50 инициированных учеников и 6 храмов в США^[194]. В период с марта 1969 по июнь 1971 года лидер кришнаитов активно путешествовал, духовно окормляя своих последователей и открывая новые храмы^[194]. За эти два года он побывал в Великобритании, ФРГ, Франции, СССР, Индии, Австралии, Малайзии и Африке^[194]. Благодаря его усилиям, ИСККОН распространился далеко за пределы США и Канады и превратился в «международный феномен»^[194]. Этому миссионерскому успеху, в частности, способствовало преимущественно положительное освещение деятельности ИСККОН и её основателя в СМИ^[193], где комментаторы с интересом описывали «красочное контркультурное новое религиозное движение»^[200]. К началу 1970-х годов одетые в шафрановые костюмы и поющие мантру «Харе Кришна» последователи Прабхупады стали привычным зрелищем на улицах крупных американских городов^[200]. В 1971 году журналист Питер Роули писал в своей книге «Новые боги в Америке»:

Возможно, наиболее известной из американских новых религий является Движение «Харе Кришна». Группы бритоголовых кришнаитов, одетых в индийские костюмы и поющих в публичных местах, можно увидеть практически во всех крупных городах США. Они привлекли внимание телевидения и прессы, миллионы людей заметили их^[201].

К концу 1971 года у Прабхупады уже было около 600^[202] инициированных учеников и храмы в ряде крупных городов США, Канады и Европы (Лос-Анджелесе и Беркли; Бостоне, Сиэтле, Боулдере, Санта-Фе, Колумбусе и Буффало^[153]; а также в Ванкувере и Монреале в Канаде, в Лондоне, Париже и Гамбурге в Европе, в Токио в Японии)^[153][203].

Одной из основных причин быстрого роста популярности ИСККОН в конце 1960-х годов стала поддержка, полученная от The Beatles — в то время самой популярной группы в мире, культурное влияние которой трудно измерить стандартами XXI века^[181]. До встречи с Прабхупадой и его последователями, «битлы» в течение непродолжительного периода увлекались другим индийским движением — Трансцендентальной медитацией (ТМ)^[181]. В 1968 году они совершили путешествие в Индию, где практиковали медитацию в ашраме основателя ТМ — Махариши Махеш Йоги^[181]. Разочаровавшись в Махариши, The Beatles заинтересовались Прабхупадой и пением мантры «Харе Кришна»^[181].

После того, как ИСККОН укрепился в Америке, Прабхупада устремил свой взор в Европу. Особый интерес для него представлял Лондон, где в 1930-е годы безуспешно пытались проповедовать его старшие духовные братья, посланные в британскую столицу Бхактисиддхантой Сарасвати^[193]. Результаты проповеди эмиссаров Бхактисиддханты оставляли желать лучшего: всё, что им удалось, это сфотографироваться с членами королевской семьи и обратить в свою веру одну женщину-англичанку^[193]. Потерпев неудачу, ученики Бхактисиддханты пришли к заключению, что обращение в вайшнавизм западных людей не представлялось возможным^[193]. Может быть, рассуждали они, Чайтанья, предсказывая, что имена Кришны будут воспевать «в каждом городе и деревне», имел в виду лишь каждый город и деревню в Индии?^[204]

В 1968 году Прабхупада послал три семейные пары своих учеников в Лондон, где они очень скоро добились заметного успеха^[205]. Следуя наставлениям своего гуру, они, одевшись в традиционную индийскую одежду (дхоти и сари), начали регулярно петь «Харе Кришна» на улицах британской столицы^[205]. Столь экзотическое зрелище сразу же привлекло внимание британской прессы^[205]. В газетах вышли статьи под заголовками «Пение кришнаитов удивляет Лондон», «Счастье в Харе Кришна», и т. п.^[205] Обрадованный Прабхупада отметил, что его ученики-неофиты добились успеха там, где в своё время потерпели поражение его аскетичные и учёные духовные братья из Гаудия-матха^[205]. Теперь он с полной уверенностью мог сказать, что Чайтанья, делая свои предсказания, имел в виду каждый город и деревню в мире, а не только в Индии^[205].

Прорыв в миссионерской деятельности учеников Прабхупады в Лондоне произошёл в декабре 1969 года, когда им удалось встретиться с участниками The Beatles^[205]. Оказалось, что Джордж Харрисон и Джон Леннон начали петь «Харе Кришна» ещё до встречи с ними, после того, как им в руки попал альбом Krishna Consciousness — пластинка с записью махамантры, изданная Прабхупадой и его учениками в Нью-Йорке^[206]. Леннон вскоре потерял интерес к «сознанию Кришны», в то время как Харрисон сделал пение «Харе Кришна» частью своей жизни и оказал значительную помощь последователям Прабхупады на этом трудном, раннем этапе зарождения и становления британского ИСККОН^[205][207]. В частности, Харрисон профинансировал часть расходов по открытию кришнаитского храма в Лондоне и выступил гарантом при аренде предназначенного под храм небольшого здания около Британского музея^[208].

В августе 1969 года (в то время, когда «битлы» работали над альбомом Abbey Road) Харрисон спродюсировал для кришнаитов сингл «Hare Krishna Mantra» и издал его на лейбле Apple Records^{[205][206][209]}. Мантра была спета американскими учениками Прабхупады в Лондоне, объединившимися ради такого случая в музыкальный коллектив под названием The Radha Krishna Temple. По случаю выхода сингла Apple Corps. созвала пресс-конференцию, на которую пришло около сотни репортёров и фотографов^[209]. Харрисон рассказал собравшимся, что «Hare Krishna Mantra» была не поп-песней, а древней мантрой, пробуждающей духовное блаженство в сердцах людей, слушающих и повторяющих её^[209]. На следующий день «Hare Krishna Mantra» получила положительные отзывы в британской прессе и заполнила британский радиоэфир^[209]. За первый день было продано 70 тыс. экземпляров пластинки^[205][209]. Сингл поднялся до 11-й строчки британских чартов^[206], что дало возможность ученикам Прабхупады дважды в прямом эфире исполнить свою мантру на популярном телешоу Top of the Pops^[209]. Пластинка имела большой успех также и в ФРГ, Голландии, Франции, Швеции, Югославии, ЮАР, Чехословакии и Японии^[210]. В результате, ученики Прабхупады оказались в центре общественного внимания: они раздавали автографы и позировали для фотографов^[210]. При содействии Харрисона, кришнаитский ансамбль пригласили выступить на рок-концертах, телешоу и в ночных клубах в ряде европейских стран^[210]. The Radha Krishna Temple спели с Джо Кокером, выступили с Deep Purple в Амстердаме и с Moody Blues в Шеффилде, приняли участие в музыкальном фестивале Midnight Sun в Стокгольме и даже спели махамантру в легендарном Star-Club в Гамбурге, где начали свою карьеру The Beatles^[210]. На этом музыкальное сотрудничество кришнаитов с Джорджем Харрисоном не завершилось: в следующем, 1970 году, «тихий битл» выступил продюсером другого хит-сингла, «Govinda», а в мае 1971 года — альбома The Radha Krsna Temple^[206]. Отсылки к мантре «Харе Кришна» появились в написанной Джоном Ленноном песне «I Am the Walrus» (1967) и в первом крупном хите сольной карьеры Ринго Старра «It Don’t Come Easy» (1971)^[181]. Помимо этого, сцена с махамантрой присутствовала в популярном бродвейском психоделическом мюзикле «Волосы», который вышел вскоре после возвращения The Beatles из Индии и впоследствии был описан историком Артуром Марвиком как «основной культурный артефакт» 1960-х годов^[208]. Английская версия мюзикла играла в лондонском театре «Шефтсбери» и содержала в себе бонус в виде кришнаитов, в конце каждого представления выходивших на сцену и певших «Харе Кришна»^[208]. В результате

фраза «Харе Кришна» постоянно звучала на радио и телевидении, лилась из динамиков в клубах и ресторанах, появлялась на страницах газет и журналов, в фильмах и комедийных представлениях. Другие музыкальные коллективы включили её в свои альбомы и концерты^[210].

С сентября по декабрь 1969 года Прабхупада посетил Англию, где, по приглашению Джона Леннона и Йоко Оно, остановился в их имении Титтенхёрст^[211]. Вскоре после прибытия в имение состоялась встреча Прабхупады с Джоном Ленноном, Джорджем Харрисоном и Йоко Оно, в ходе которой они долго обсуждали такие темы, как душа, реинкарнация и повторения мантр^[181][212]. Во время обсуждения медитации, Леннон, в частности, спросил у Прабхупады про значение мантры «Харе Кришна»^[213]. Впоследствии эта беседа вошла в книгу «В поисках пути к освобождению», опубликованную кришнаитами^[181].

Во время пребывания в Титтенхёрсте Прабхупада регулярно давал лекции для группы своих учеников^[214]. За время своего пребывания в Англии Прабхупада провёл церемонию инаугурации лондонского храма Радхи-Кришны^[205], дал несколько интервью британским газетам, выступил с лекцией в Камденской городской ратуше^[215] и с серией из двенадцати лекций в Конуэй-холле^[216].

Вернувшись из Европы в Америку, Прабхупада посетил храм в Бостоне, а затем провёл пять месяцев в лос-анджелесском центре ИСККОН^[205]. Храм в Лос-Анджелесе стал первой недвижимостью, приобретённой кришнаитами^[205]. Прабхупада намеревался превратить его в образцовый центр «сознания Кришны» и сделать его мировой штаб-квартирой своего движения^[205].

В ноябре 1970 года Джордж Харрисон (начавший к тому времени серьёзно практиковать «сознание Кришны») сделал ещё один значительный вклад в популяризацию на Западе мантры «Харе Кришна» и, соответственно, ИСККОН: он издал свой легендарный альбом All Things Must Pass, некоторые из песен на котором были написаны под влиянием философии «сознания Кришны». Первый сингл из этого альбома, «My Sweet Lord», Харрисон записал вместе с Ринго Старром и Эриком Клэптоном^[217]. Песня была посвящена Кришне и содержала мантру «Харе Кришна» в хоровом исполнении. Сингл быстро достиг вершин хит-парадов по обе стороны Атлантического океана, и по сей день остаётся самым успешным релизом в сольной карьере не только Харрисона, но и других «битлов». По мнению биографа Харрисона Джошуа Грина, написав и выпустив эту песню Харрисон помог исполниться пророчеству Чайтаньи (1486—1534) о том, что мантру «Харе Кришна» услышат во всех городах и деревнях мира^{[208][К 26]}.

Две песни со следующего альбома Харрисона, Living in the Material World (1973), также были написаны под влиянием философских идей «сознания Кришны» и личного общения музыканта с Прабхупадой^[207]. Это была заглавная композиция альбома, «Living in the Material World», и песня «The Lord Loves the One (That Loves the Lord)»^[218].

В 1970 году Харрисон пожертвовал 19 тыс. долларов США на издание первого тома трёхтомной трилогии «Кришна, Верховная Личность Бога» — книги о жизни Кришны, написанной Прабхупадой на основе 10-й песни «Бхагавата-пураны»^[205]. Пожалуй, самую значительную материальную помощь Харрисон оказал кришнаитам в 1973 году, подарив им Пигготс-мэнор — имение в тридцати км от Лондона, которое кришнаиты переоборудовали под сельский ашрам и переименовали в честь Прабхупады в Бхактиведанта-мэнор^[219]. В последующие годы, во время своих визитов в Великобританию, Прабхупада любил останавливаться в этом мэноре^[219].

Харрисон продолжал поддерживать близкие связи с ИСККОН до самой своей смерти в 2001 году^[220][221]. Это нашло отражение в его музыке и помогло движению кришнаитов найти более широкое признание на Западе^[220]. По мнению Х. Юрбана, «мощная поддержка», которую Харрисон оказал кришнаитам, способствовала популяризации ИСККОН «пожалуй больше», чем книги самого Прабхупады, и помогла ИСККОН вырасти в «крупнейшее и наиболее успешное» индийское религиозное движение в США^[221]. В своём последнем альбоме Brainwashed Харрисон не только пропагандировал индуистскую философию, но и сделал ироничный комментарий по поводу дебатов о промывании мозгов и контроле сознания, которые на протяжении многих лет велись между кришнаитами и их сторонниками и представителями антикультового движения^[221]. Согласно Х. Юрбану, в заглавном треке своего альбома Харрисон поёт о том, что большинству людей в современном обществе гораздо больше кришнаитов промывают мозги телевидение, реклама и потребительство^[221].

Добившись существенного успеха на Западе, Прабхупада устремил свой взор к берегам Индийского субконтинента. Теперь он был готов претворить в жизнь вторую часть своего глобального видения: принести своё движение назад в Индию во всей его силе и привлечь сердца своих земляков феноменом успеха проповеди индуизма на Западе. Он надеялся, что это поможет вернуть Индию к её «изначальному религиозному сознанию»^[203].

«Возвращение» ИСККОН на свою духовную родину началось осенью 1970 года^[194], когда Прабхупада отправился в Индию с планами построить монументальные храмовые комплексы в Бомбее, Вриндаване и Маяпуре в Бенгалии (месте рождения Чайтаньи), и с целью положить начало новому этапу в истории ИСККОН^[205]. В результате начался процесс взаимодействия ИСККОН с гаудия-вайшнавской традицией на её родной земле^[91].

Прабхупада прибыл в Калькутту с группой из десяти американских учеников-санньясинов (к которым чуть позднее присоединилась ещё одна, специально подобранная группа западных кришнаитов) и отправился с ними в миссионерский тур по Индии^[205][194]. Индия к тому времени окончательно взяла курс на европеизацию и стремилась во всём подражать Западу^[194]. Поэтому появление на индийской земле американских и европейских кришнаитов, отвергнувших западный материализм и с энтузиазмом принявших индуистскую культуру и религию, стало настоящей сенсацией и посеяло там «семя истинного духовного возрождения»^[194][205].

Окрылённый успехом проповеди у себя на родине, осенью 1971 года Прабхупада отправился во второй проповеднический тур по Индии, на этот раз в сопровождении группы из около 50-ти своих учеников^[203]. По прибытии в Индию Прабхупада и его энтураж начали «брать штурмом» индийские города^[203]. Например, во Вриндаване Прабхупаду ожидал официальный приём с участием известных горожан. Выступая с речью перед собравшейся толпой, основатель ИСККОН напрямую заявил, что местные жители должны не колеблясь принять его западных учеников как истинных вайшнавов^[222]:

Мы не должны считать Кришну индуистским или индийским. Кришна — для всех. Понимая это, эти иностранцы принимают сознание Кришны. … Пока мы считаем себя индуистами, мусульманами, или христианами, о сознании Кришны не может быть и речи. … Эти юноши и девушки, или дамы и господа, которые присоединились ко мне, отказались от подобных отождествлений. Они более не являются американцами, канадцами, или австралийцами. Они считают себя вечными слугами Господа Кришны^[223].

Как отмечает Т. Д. Хопкинс, возвращение ИСККОН в Индию было значимым событием^[224], которое вдохнуло в гаудия-вайшнавизм новую жизнь^[225]. Религиозное возрождение такого рода имело исторические прецеденты: миссионеры покидали свою родину, привлекали значительное число последователей и возвращались в свою общину, возрождая и обновляя её^[226].

Прабхупаде становилось всё труднее лично руководить быстро растущим движением^[194][227]. Он понимал, что жить ему осталось недолго, и что с его кончиной придёт конец его харизматичному руководству^[228]. Осознав, что ИСККОН необходима формальная управленческая структура, в июле 1970 года Прабхупада создал коллегиальный управляющий орган — Руководящий совет ИСККОН — и передал управленческие функции его членам, которые начали курировать деятельность ИСККОН по всему миру^{[194][227][229]}. При создании Совета его миссия была определена как «действовать как инструмент исполнения воли» Прабхупады^[230][231]. Несмотря на создание Руководящего совета, Прабхупада продолжил активно участвовать в управлении своим движением вплоть до своей смерти в 1977 году^[202][35].

Внешние видеофайлы
	Воспоминания индолога Григория Котовского

Прабхупада посетил Москву в период с 20 по 25 июня 1971 года и тем самым положил начало истории ИСККОН в СССР^[232]. Как Прабхупаде удалось приехать в СССР доподлинно неизвестно. Скорее всего визит состоялся по приглашению Посольства Индии в Москве^{[233][К 27]}.

Прабхупада прилетел в Москву из Индии в сопровождении двух своих учеников (Шьямасундары и Аравинды) и остановился в гостинице «Националь»^[234]. Бо́льшую часть времени основатель ИСККОН оставался в своём номере, занимаясь переводом на английский «Бхагавата-пураны», повторением мантры «Харе Кришна» на чётках и диктовкой писем^[235]. По утрам он совершал прогулки по центру Москвы^[236]. Увидев однажды очередь, выстроившуюся к Мавзолею Ленина, Прабхупада сказал одному из своих учеников: «Ты только посмотри, вот их Бог. Люди не понимают разницы между телом и душой и принимают тело за саму личность»^[237].

За 5 дней пребывания в Москве Прабхупаде удалось лично пообщаться лишь с двумя советскими гражданами: заведующим отдела Индии и Южной Азии Института востоковедения АН СССР Григорием Григорьевичем Котовским (сыном героя Гражданской войны Григория Ивановича Котовского) и двадцатитрёхлетним москвичом Анатолием Пиняевым^[238]. Котовский встретился с Прабхупадой по просьбе сотрудника Посольства Индии в Москве. Впоследствии советский индолог вспоминал:

Меня охватили самые противоречивые чувства. С одной стороны, несанкционированная властями встреча с Шрилой Прабхупадой грозила мне многими неприятностями, вплоть до снятия с занимаемых постов и другими санкциями, включая запрет на поездки за границу. С другой стороны, я не мог отказать во встрече человеку, который проделал столь далекий путь, чтобы в частности встретиться со мной. И я решил рискнуть — встретиться с Шрилой Прабхупадой втайне и от своих коллег, и от руководства Института востоковедения^[233].

22 июня Котовский принял Прабхупаду и его учеников у себя в кабинете, располагавшемся в здании Института востоковедения в Армянском переулке^[239][236]. В продолжавшейся около часа беседе (которую, без ведома Котовского, Шьямасундара записал на диктофон), Прабхупада рассказал учёному-атеисту о ценности вайшнавского вероучения для советских людей и отметил, что в священных текстах индуизма «Бхагавад-гите» и «Бхагавата-пуране» «содержатся идеи, перекликающиеся с социалистическими и коммунистическими идеалами»^{[233][239][240][241]}. Как впоследствии вспоминал Котовский, его беседа с Прабхупадой «была довольно длительной и весьма интересной и охватывала широкий круг религиозно-философских и историко-культурных проблем»^[233]. Котовский высоко оценил Прабхупаду как «блестящего знатока многих древнеиндийских текстов, в особенности „Бхагавад-гиты“ и „Бхагавата-пураны“, свободно цитировавшего из них по памяти и в совершенстве владевшего санскритом»^[233].

Анатолия Пиняева, которому суждено было стать первым советским кришнаитом, на встречу с Прабхупадой привёл его знакомый Нараяна — сын индийского дипломата, устроившего приезд Прабхупады в Москву^[233]. Пиняев проявил огромный интерес к гаудия-вайшнавизму, в связи с чем Прабхупада впоследствии привёл цветистое восточное сравнение: подобно повару, который по одному зёрнышку риса определяет готовность целого блюда, так и по тому, с каким энтузиазмом Пиняев принял сознание Кришны, он, Прабхупада, понял, что «к тому же готовы и миллионы других русских»^[242]. Прабхупада нашёл в СССР благодатную почву для проповеди гаудия-вайшнавизма. Он пришёл к выводу, что русские были восприимчивы к вайшнавским идеям и, в отличие от западных людей, не были «испорчены чувственными удовольствиями»^[243].

В 1970-е годы период бурного роста и становления ИСККОН продолжился^[200]. Появились новые, более крупные кришнаитские храмы, сформировалась бюрократическая система, эволюционировала миссионерская деятельность: кришнаиты начали затрагивать своей проповедью другие социальные слои — «нормальное» общество, не имевшее отношения к контркультуре^[200]. В результате, буквально всего за несколько лет, благодаря неустанным усилиям Прабхупады выполнить миссию, возложенную на него Бхактисиддхантой, ИСККОН превратился в крупное международное вайшнавское движение, обладавшее в западном обществе влиянием, сравнимым по силе с влиянием традиционных религий^[189][194]. По мнению Ким Нотт, именно личные качества Прабхупады и умело осуществляемое им руководство сделали возможным бурный рост ИСККОН и гарантировали успех его миссии^[13].

К началу 1970-х годов Прабхупада установил мировую штаб-квартиру своего движения в Маяпуре (месте рождения Чайтаньи в Западной Бенгалии), а американскую — в Лос-Анджелесе^[244]. В 1970-е годы развитие ИСККОН в основном сводилось к открытию новых храмов и наполнению их новообращёнными кришнаитами^[245]. К тому времени ИСККОН стал ярким и заметным явлением в американской жизни^[244]. Кришнаиты были повсюду: они справляли свои красочные ритуалы с песнями и плясками на улицах городов и просили пожертвования в аэропортах^[246]. Вездесущее экзотическое присутствие последователей Прабхупады нашло широкое отражение в массовой культуре^{[246][К 28]}.

В то же время, к середине 1970-х годов темпы роста ИСККОН как социального движения заметно снизились^[247]. Кришнаиты привлекали в свои ряды всё меньше и меньше новых адептов^[247]. О темпах роста ИСККОН в 1970-е годы можно судить по динамике роста количества храмов: в 1970 году их было 32, в 1972 году — 63, и в 1975 году — 75^[248]. По данным Э. Б. Рочфорда, в 1975 году кришнаитские храмы и проповеднические центры действовали в 30 городах США. В Канаде на тот момент было 6 общин ИСККОН, в Западной Европе — 11, и 29 в других уголках мира (Австралии, Африке, Азии и Латинской Америке)^[249][250].

Как отмечает Росс Эндрю, Прабхупада ожидал от своих последователей, что те проявят «невероятно высокий уровень отречения» по сравнению со своей жизнью до обращения^[245]. Присоединиться к движению в 1970-е годы означало полностью отречься от жизни в материальном мире, поселиться в ашраме и посвятить всё своё время служению миссии основателя ИСККОН^[251]. После 6-12 месяцев новые адепты получали от Прабхупады духовное посвящение, давая при этом пожизненные обеты^[251]. Уход из ашрама считался духовным падением^[252]. Это породило у кришнаитов «крайне дуалистическое мировоззрение», в рамках которого представление о духовной квалификации индивида основывалось на том, где он жил: в ашраме или за его пределами^[245].

Согласно Р. Эндрю, сформулированная Прабхупадой формула быстрого роста ИСККОН зиждилась на двух основных принципах: привлечении как можно большего числа новых адептов и их удержании в рядах ИСККОН^{[252][К 29]}. Прабхупада также определил два ключевых вида религиозной деятельности, которые гарантировали духовный прогресс для новообращенных кришнаитов: массовое распространение кришнаитской литературы и ритуальное храмовое поклонение^[203].

Стиль жизни Прабхупады в 1970-е годы заметно отличался от скромных ранних дней в Нижнем Ист-Сайде^[253]. Теперь его постоянно сопровождала свита из слуг и секретарей, исполнявших каждое его желание^[253]. Они готовили и подносили Прабхупаде еду, брили его, делали ему массаж, стирали и гладили его одежду, возили его в машинах класса «люкс» и занимались его финансами^[253]. Во время своих миссионерских поездок по храмам ИСККОН, Прабхупада, как правило, останавливался в шикарных комнатах, подготовленных специально для него учениками^[253]. Несмотря на это, жизнь Прабхупады была более простой, чем жизнь других популярных гуру того времени^[253]. Также, в отличие от других индийских гуру, объявлявших себя божественными аватарами^{[К 30]}, Прабхупада скромно называл себя слугой или представителем Бога^[253].

В 1970-е годы Прабхупада оказался настолько занят, что практически не имел возможности персонального общения со своими учениками, многие из которых так никогда и не получили шанс личного контакта с ним^[141]. Часто Прабхупада даже не мог присутствовать на церемониях посвящения в ученики и использовал систему так называемой «заочной инициации»: будущие ученики получали от основателя ИСККОН письмо, в котором тот перечислял их новые санскритские имена и объяснял их значение^[254].

Прабхупада поддерживал активную переписку со своими учениками^[141]. В ранние годы он делал это лично, а позднее — через своих секретарей^[254]. Давая своим ученикам наставления и советы, порицая и поощряя их, он обеспечивал в их жизни «сильное отцовское присутствие»^[141]. Как отмечает Фрэнсин Дэнер, Прабхупада фактически выполнял роль посредника между Богом и своими последователями^[253]. Поддерживая определённую дистанцию со своими учениками, он, тем самым, вдохновлял в их сердцах ещё большую преданность себе, оставаясь для них недоступной отцовской фигурой, подобной самому Богу^[253]. Обещая своим последователям привести их «домой, обратно к Богу», Прабхупада являлся для них воплощением «власти, любви и прибежища», образцом «божественности в человеке»^[255]. Несмотря на все суровые требования, которые основатель ИСККОН ставил перед своими учениками, их сердца переполняли любовь и уважение к нему^[256][13].

Как отмечает Д. Г. Мелтон, до середины 1970-х годов отношение западной публики к Прабхупаде и его движению было положительным^[257]. Пресса благосклонно относилась к основателю ИСККОН, описывая его как интересную новую фигуру, лидера небольшого экзотичного религиозного движения^[257]. В новостных репортажах журналисты пытались достоверно описать кришнаитов, их вероучение и странные религиозные практики^[257]. Преобладал дух любопытства, в то время как враждебность практически отсутствовала^{[257][105][117][258][259][260]}. Из всех религиозных групп, кришнаиты были «самыми заметными» и «самыми красочными и мгновенно узнаваемыми»^[261], они «чаще всего становились мишенью юмора и сатиры»^[262].

Однако, к середине 1970-х годов столь бурная экспансия гаудия-вайшнавизма породила враждебное отношение к кришнаитам со стороны некоторых сегментов американского общества^[263]. Как отмечает Д. Г. Мелтон, «для многих людей ИСККОН стал олицетворять вторжение азиатской религии в американскую жизнь»^[262]. Основанное Прабхупадой движение превратилось в одно из наиболее полемических и критикуемых новых религиозных движений на Западе^{[62][264][265]}, уступая в этом, пожалуй, только Церкви Объединения^[266]. ИСККОН оказался одной из первых религиозных групп, подвергшихся нападкам со стороны зарождавшегося антикультового движения^[267]. В основном благодаря негативной пропаганде антикультистов и попавших под их влияние СМИ, в умах западной (в особенности американской) публики сложилось впечатление, что ИСККОН представлял собой опасную секту, занимавшуюся похищением людей, промыванием мозгов и агрессивным прозелитизмом^[267][263]. Как отмечает Джеймс Бекфорд, формированию столь негативного образа ИСККОН в сознании западного общества, в частности, способствовал тот факт, что в 1970-е годы ИСККОН начал культивировать «более коммерческий» подход в своей миссионерской деятельности^[261]. Кришнаиты активно занимались продажей своей литературы, сбором пожертвований у публики, а также обслуживанием религиозных нужд индуистских общин в крупных городах^[268]. В частности, кришнаиты подвергались резкой критике за (часто назойливый и даже агрессивный) сбор денежных пожертвований в аэропортах и других публичных местах^[269]. Властями были предприняты попытки ограничить контакт кришнаитов с пассажирами^[270]. В результате ИСККОН оказался втянут в целую серию судебных разбирательств^[271][272]. Д. Г. Мелтон и Р. Мур, в свою очередь, полагают, что основной причиной обрушившейся на Прабхупаду и его последователей критики были стандарты духовной чистоты, установленные в ИСККОН^[269]. Последователи Прабхупады всячески старались «отделить себя от мира иллюзии»^[269]. Это «отделение» заключалось для них в принятии нового имени на санскрите; стремлении воздержаться от общения с «некришнаитами» и от чтения литературы, не имеющей отношения к «сознанию Кришны»; ежедневном ритуальном омовении; и употреблении в пищу исключительно прасада (вегетарианской пищи, ритуально предложенной Кришне)^[269]. Практикуя принцип «необщения с неверными», кришнаиты избегали поддерживать контакт с членами своих семей^[269]. Таким образом, стиль жизни кришнаитов в 1970-е годы сильно ограничивал их контакт с внешним миром^[273]. С началом антикришнаитской кампании со стороны антикультистов эта изоляция значительно возросла: любые связи с «некришнаитами» стали рассматриваться как источник потенциальных проблем для ИСККОН^[273]. Как отмечает Э. Б. Рочфорд, с начала 1970-х годов и вплоть до смерти Прабхупады в 1977 году, ИСККОН оказался «более закрыт для общества, чем когда бы то ни бы ло в своей истории»^[273].

Активная миссионерская деятельность кришнаитов вкупе с практикуемым ими «решительным отречением от семейных связей и ценностей», вызвали негативную реакцию со стороны членов семей последователей Прабхупады^[274]. Дело дошло до того, что недовольные родители начали нанимать депрограмматоров, которые похищали (как правило, совершеннолетних) кришнаитов из ашрамов и пытались через депрограммирование вернуть их к «нормальной жизни»^[275]. Депрограммирование, осуществляемое «консервативными депрограмматорами-христианами» считалось успешным, если попавший в их руки кришнаит начинал есть мясо, употреблять алкогольные напитки и заниматься сексом вне брака^[276]. Клаус Клостермайер объясняет причину столь «революционного консерватизма» в рядах христиан-антикультистов тем, что, в отличие от ИСККОН, традиционные религиозные организации на Западе оказались не в состоянии вдохновить своих приверженцев следовать столь строгим моральным принципам^[277].

Прабхупаду ничуть не смущали атаки на его движение. Как отмечает Д. Г. Мелтон, он с уверенностью продолжал заниматься миссионерской деятельностью, подготавливая ИСККОН к своему «уходу из этого мира»^[62]. До самой своей смерти основатель ИСККОН продолжал путешествовать, выступать с лекциями, выполнять административные функции, а также заниматься писательской и переводческой деятельностью, которая к концу жизни стала занимать у него бо́льшую часть времени^[202][62]. В период 1967—1977 годов Прабхупада объехал вокруг света четырнадцать раз, открыл более 100 новых храмов, встретился со многими известными людьми, и дал посвящение тысячам учеников.

Прабхупада умер вечером в понедельник, 14 ноября 1977 года, после шестимесячной болезни^[278]. Свои последние дни он провёл в окружении своих учеников в апартаментах, расположенных на территории Храма Кришны-Баларамы во Вриндаване^[278]. Прабхупада умер под звуки киртана, который пели его ученики^[278]. 15 ноября его тело пронесли на паланкине по улицам Вриндавана и захоронили во дворе храма Кришны-Баларамы^[278]. Впоследствии на этом месте был воздвигнут мраморный мавзолей (самадхи)^[279].

В 1970 году Прабхупада сформировал Руководящий совет ИСККОН и незадолго до своей смерти полностью передал бразды правления в руки его членов^[267]. Несмотря на предпринятые Прабхупадой меры, его смерть в ноябре 1977 года вызвала в ИСККОН острый кризис власти, который сильно дестабилизировал положение внутри организации и стал поворотным пунктом в её развитии^{[249][281][230]}. «Постхаризматичные» проблемы были, в частности, вызваны тем, что (подобно другим харизматичным религиозным лидерам) Прабхупада не оставил своим ученикам точных и ясных инструкций о том, кто и как должен управлять движением после того, как он «оставит своё тело»^[282].

Летом 1977 года, будучи уже тяжело больным, Прабхупада назначил 11 своих старших учеников в качестве ритвик-гуру, поручив им от своего имени проводить обряды инициации^[282][249]. После смерти Прабхупады, эти 11 учеников начали выполнять роль обыкновенных гуру, предлагая дикшу (инициацию) всем, кто принимал их в качестве духовного учителя^[249][283]. При этом они начали рассматривать себя как духовных преемников Прабхупады и требовать по отношению к себе такого же уважения и поклонения, которое ранее оказывалось самому Прабхупаде^[282]. «Преемники» поделили мир между собой на 11 регионов, так называемых «зон»^[284][249]. Ставший во главе каждой из этих «зон» гуру сосредоточил в своих руках всю полноту «политической, экономической и духовной власти»^[249]. На территории своей «зоны» гуру имел эксклюзивное право проповедовать, инициировать новых учеников и руководить деятельностью храмов^[247]. Многие из этих гуру «скорее правили как автократы, а не как просветлённые лидеры»^[284] и, как отмечает Э. Б. Рочфорд, де-факто возглавили в своих «зонах» независимые движения^[249]. Эта система получила название «системы зональных ачарьев» и просуществовала более 10 лет^[249]. Её создание привело к конфликту между бюрократической властью Руководящего совета и харизматичной властью «инициирующих гуру»^[282]. Масло в огонь подливало поведение некоторых из 11 избранников: они состязались между собой в силе и влиянии, и в то же время вели жизнь, не соответствовавшую моральным и духовным стандартам, установленным в руководимом ими движении^[282]. В результате ИСККОН сотрясла серия громких скандалов, в которые оказались замешаны большинство из 11 избранников Прабхупады^[282][249]. Многие старшие члены движения, считая, что Прабхупада на самом деле никогда не назначал этих 11 гуру своими преемниками, отказались признавать их легитимность и покинули ряды движения^[247]. В результате, ИСККОН оказался на грани раскола, а его миссия по распространению «сознания Кришны» на Западе — под угрозой срыва^[282].

ИСККОН смог справиться с возникшими трудностями с помощью серии реформ и преобразований. В 1986 году внутри ИСККОН началось реформаторское движение, которое добилось от Руководящего совета проведения реформ института гуру^[249]. В результате, система «зональных ачарьев» была упразднена, а количество гуру резко возросло: от 30 до 60 в 1990 году и до 80 в 1993 году^[285][286]. По данным на 2005 год в ИСККОН было более 80 гуру^[287].

Как отмечает религиовед и один из лидеров-реформаторов ИСККОН Уильям Дедуайлер: «Через борьбу и трудности, ИСККОН был вынужден осознать свою ограниченность, и, на институциональном уровне, создать структуры самокритики и самоисправления»^[288]. Юджин Галлахер, в свою очередь, полагает, что тот факт, что первые «послепрабхупадовские» годы в ИСККОН были омрачены злоупотреблениями властью, сыграл на руку приверженцам антикультового движения, постулировавшим, что лидеры «сект» были мошенниками и экспуататорами^[289]. Только в случае с ИСККОН к этой «мошеннической категории» относился не сам Прабхупада, а первое поколение его духовных «наследников», на плечах которых и лежит ответственность за творившиеся в ИСККОН беззакония^[289].

Прабхупада впервые затронул тему науки и религии в своих самых ранних публикациях: статьях, написанных в 1940-е — 1950-е годы для журнала Back to Godhead в Индии^[290]. Эта тема стала центральной для многих из его статей этого периода^[290]. В 1960 году Прабхупада опубликовал свой базовый текст по науке и религии — брошюру «Лёгкое путешествие на другие планеты»^[291]. В ней он изложил своё видение того, как индуистская «духовная наука» могла заменить западную материалистическую науку и религию^[291].

Прабхупада решительно отвергал современное западное мировоззрение, с которым ему пришлось столкнуться в колониальной Индии^[292]. Он (а вслед за ним и его последователи) рассматривали западную науку и всё западное общество как изжившую себя, разложившуюся систему^[293]. По мнению Бенджамина Зеллера, Прабхупада попытался «присвоить лавры и престиж науки» и одновременно с этим «поставить под сомнение ценность западной натуралистической науки, которую британцы импортировали в Индию»^[290].

Прабхупада сформулировал свою позицию по науке, религии и взаимоотношениям между ними сразу же по прибытии на Запад^[294]. Он привёз с собой из Индии брошюру, в которой описал основную цель своего приезда следующим образом: «распространить по всему миру научное знание о Боге»^[294]. По мнению Бенджамина Зеллера, именно убеждённость в том, что люди могли «научно познать Бога и обучить этому процессу других», была основной идеей Прабхупады, «придавшей форму» основанному им движению^[115]. Прабхупада и его последователи отвергли научную парадигму и западный истеблишмент, но вовсе не отвергали концепцию науки^[295]. Вместо этого они искали в индуистской традиции замену западной^[293], ставили перед собой цель заменить западную науку альтернативной моделью, основанной на индуистских текстах, которые в их глазах были «более точными» и отвечали социальным нуждам лучше «эмпиризма и натурализма западной науки»^[295]. Прабхупада и ИСККОН предложили обществу свой «научный» подход в понимании Бога, духовную науку богопознания, основанную на индуистских текстах, а не на нормах западной науки^[293].

Прабхупада утверждал, что любой, кто искренне изучил бы гаудия-вайшнавизм, нашёл бы в нём наиболее совершенные ответы на вопросы о человеке и его месте во вселенной, — ответы более совершенные, чем те, которые давали другие религиозные традиции и «материалистическая наука»^[115]. В других случаях Прабхупада заявлял, что гаудия-вайшнавизм сам представлял собой науку^[115]. Так, он неоднократно подчёркивал, что «сознание Кришны» — это «наука самоосознания»^[296]. Прабхупада считал, что «сознание Кришны» заслуживает называться наукой потому, что учит универсальным принципам поклонения Богу и, в отличие от «сектантских догм», не зависит от времени, места и культуры^[296]. Первым принципом этой духовной науки он называл то, что «я» отлично от тела. Прабхупада, в частности, говорил: «Я —это тело или же что-то ещё? Это — первый вопрос, на который я пытаюсь ответить. Но некоторые мои слушатели думают, что это — разновидность индийской культуры. Это — не индийская культура. Это — научное представление»^[296].

Пропагандируя свою «духовную науку», Прабхупада выступал с резкой критикой «материалистической науки», называя её аморальной и упорствующей в своих заблуждениях^[115]. Прабхупада и его последователи, в частности, подчёркивали, что спонсируемая правительством и крупными корпорациями наука была не в состоянии улучшить качество жизни людей и избавить их от страданий^[293]. Взгляды Прабхупады определили официальную позицию ИСККОН в области взаимоотношений науки и религии: западная наука потерпела крах, на смену ей должна заступить более созвучная духовности альтернатива, предлагаемая ИСККОН^[115].

Прабхупада отвергал теорию эволюции Дарвина, называя её «вздором», а самого Чарлза Дарвина и его последователей — «негодяями»^[297]. Он предлагал «индуистскую версию великой цепи бытия» и проповедовал о том, что Кришна создал вселенную несколько миллиардов лет назад и что все биологические виды были созданы им одновременно^[297]. Американский историк религии Ч. Маккензи Браун отмечает, что хотя сам Прабхупада называл свои взгляды «ведическими», его антиэволюционная позиция в основном базировались не на Ведах и Упанишадах, а на базовых текстах гаудия-вайшнавизама — «Бхагавад-гите» и «Бхагавата-пуране»^[297]. Прабхупада относил эти классические санскритские тексты к категории «ведийских» и считал, что они постулировали непогрешимые истины о физических и духовных сферах бытия^[297]. Он настаивал на буквальной интерпретации этих «ведических писаний», утверждая, что в них содержатся точные исторические и научные данные о вселенной^[297].

Клаус Клостермайер называет «массированную атаку» Прабхупады на современную науку «неквалифицированной» и «вызывающей удивление», особенно если принять во внимание тот факт, что начиная с конца XIX века другие выдающиеся индийские мыслители (Даянанда Сарасвати, Вивекананда, Ауробиндо, Радхакришнан, Кришнамурти, и др.) всячески стремились доказать существование гармоничной связи между индуизмом и наукой^[298]. В то же время, по мнению Клостермайера, позиция Прабхупады по этому вопросу является последовательной и её можно легко понять и объяснить: его «фундаменталистское прочтение» священных писаний не оставляло ему возможности для компромисса со взглядами современной науки на природу мира^[298]. Клостермайер также высказал мнение, что пропагандируя «Бхагавата-пурану» с её «красочной космологией» (которая воспринимается как разновидность научной фантастики), Прабхупада и его последователи поощряли среди американской молодёжи «антинаучные» и «антиинтеллектуальные» тенденции, интерес к научной фантастике, а не к науке^[299].

Для исследования отношений между наукой и религией, Прабхупада основал в 1976 году Институт Бхактиведанты — организацию, которая позиционировала себя как «международную ассоциацию учёных, занимающихся координацией отношений между наукой и религией…»^[300]. Институт объявил своей основной задачей «продвижение исследований альтернативных парадигм, необходимых как в науке, так и в религии, для систематического изучения и понимания неквантитативных аспектов окружающего нас мира — в особенности природы жизни и сознания»^[301].

Очевидно, что Прабхупада идентифицировал себя как гаудия-вайшнава, или кришнаита^{[К 31]}, но в то же самое время нередко высказывался против того, чтобы проповедуемое им вероучение и основанное им движение ассоциировались с более обширным образованием — индуизмом^{[296][К 32]}. Проанализировав многочисленные высказывания Прабхупады на эту тему, Ян Бжезински пришёл к выводу, что Прабхупада отрицал термин «индуизм», считая его «неверным, пришедшим извне традиции», и полагал, что у «иноземцев» слово «индуизм» имело негативную окраску^{[296][К 33]}.

Согласно Яну Бжезински, Прабхупада использовал для обозначения религии, принимающей авторитет Вед, её истинное название — санатана-дхарма, и пытался объяснить, что является аутентичной формой этой религии^[296]. Таким образом, Прабхупада принадлежал к числу тех индуистов, которые ратуют за правильное истолкование термина «индуизм»^[296]. Он понимал, что этот термин тесно ассоциируется с этнической принадлежностью и не хотел принимать его из-за своих «трансценденталистских» взглядов^[296]. Он стремился как можно больше дистанционироваться от «географических» или «национальных» значений этого термина и подчеркнуть универсальную сущность санатана-дхармы^[296]. Также необходимо принять во внимание тот факт, что термин индуизм неизменно вызывал в умах людей ассоциацию с такими враждебными бхакти понятиями, как монизм, политеизм и кастовая система — понятиями, с которыми ИСККОН не хотел иметь ничего общего^[302]. Таким образом, избегая шаблонной терминологии, Прабхупада надеялся сделать ИСККОН привлекательным для наиболее широкого круга людей^[296]. Мэлори Най называет такой подход основателя ИСККОН стратегическим приёмом^[303]. Прабхупада считал отождествление основанной им организации с индуизмом контрпродуктивным, так как это давало дополнительный повод западным людям рассматривать проповедуемую им религиозную традицию как чужеземную^[303]. Похожее мнение высказал в 1985 году Э. Б. Рочфорд: Прабхупада, зная о существовании негативного образа индуизма в умах американской публики, не желал, чтобы его ИСККОН ассоциировался с этой религией^[304].

Ян Бжезински, в свою очередь, называет такой подход в проповеди индуизма «универсалистским» и отмечает, что он вовсе не был нововведением Прабхупады^[296]. Универсализму основателя ИСККОН проложили путь другие индуистские миссионеры до него, которые изложили «понимание вселенских принципов религии, не связанных с телесными обозначениями»^[296]. Подобно Прабхупаде, они считали индуизм традицией, «превосходящей» себя. Так, Саваркар говорил, что «индус больше всего индус, когда он перестаёт быть индусом», то есть, когда он выходит за пределы своего собственного «индуизма»^[296]. Прабхупада сделал отправной точкой своей проповеди тот же принцип — «мы — не тело»^[296]. Бжезински находит рассуждения Прабхупады на эту тему близкими идеям Вивекананды, который говорил: «Я индус. Я сижу в моем собственном колодце и думаю, что мой колодец — это весь мир. Христианин сидит в своём маленьком колодце и думает то же самое. Мусульманин сидит в своём колодце и думает, что весь мир — это его колодец»^[296]. Индолог Кунрад Эльст высказывается в похожем ключе: он называет проповедь Прабхупадой и другими индуистскими миссионерами универсалистских идей «характерной чертой современного индуизма»^[305]. К. Эльст считает, что успех этой миссионерской стратегии обусловлен тем, что уставшие от религиозных ярлыков западные люди гораздо более положительно воспринимают проповедь именно такого рода, а не открытые попытки обращения в индуизм^[305]. В этом К. Эльст видит причину того, что последователи Прабхупады, практикуя «чисто индуистские ритуалы», ведя «чисто индуистский образ жизни» и поклоняясь «чисто индуистскому богу», часто отказываются называть себя индуистами^[305].

Мэлори Най обращает внимание на то, что со времени смерти Прабхупады, подход к этому вопросу внутри ИСККОН сильно изменился в виду его «индианизации» и вызванной ей «индуизации»^[303]. В рядах ИСККОН неуклонно растёт удельный вес этнических индусов, что приводит к разрушению культурного барьера между «сознанием Кришны» и индуизмом как таковым, — барьера, который пытались воздвигнуть Прабхупада и, в след за ним, первые последователи ИСККОН^[303]. В результате, ИСККОН всё больше стремится идентифицировать себя с индуизмом, параллельно с этим продолжая подчёркивать духовное превосходство своей гаудия-вайшнавской традиции^[303].

Прабхупада часто упоминал слово «ведический» и говорил о необходимости принятия авторитета «ведических писаний»^[296]. Как отмечает Ян Бжезински, основатель ИСККОН использовал этот термин для обозначения всей совокупности индуистской литературы, а не только четырёх Вед, как это принято в индологической науке. То есть, фактически, Прабхупада придавал этому термину то же значение, что и большинство индуистов^[296]. Более подробно эту тему анализирует немецкий индолог Рахул П. Дас^[306]. Он выделяет три основных варианта использования Прабхупадой термина «ведический»^[306][307]. В первом из них, Прабхупада придаёт термину практически то же значение, что и западные классические индологи; во втором — использует его по отношению к текстам, в которых, по его мению, содержатся ведические идеи; в третьем — применяет термин в его самом древнем значении — для обозначения только ведийских самхит (четырёх вед)^[306].

Наиболее точными терминами для обозначения религиозной системы, принимающей авторитет Вед, Прабхупада считал слова санатана-дхарма и варнашрама-дхарма^[296]. Говоря о санатана-дхарме, Прабхупада, как правило, разбивал это слово на две части. Слово «дхарма» он переводил не как «религия», а как «предписанное занятие, обязанность»^[296]. Он анализировал происхождение слова дхарма от санскритского корня «дхр», определяя его как «то, что поддерживает живое существо» («Шримад-Бхагаватам», 1.2.6, комментарий) или «то, что постоянно присутствует в конкретном объекте» («Бхагавад-гита», вступление)^[296]. Переводить слово дхарма как религия, по мнению Прабхупады, было неверно, так как такой перевод не отражал смысл этого слова^[296]. Религия — это тип веры, которую можно поменять, в то время как дхарма — неотъемлемая обязанность человека, которую Прабхупада определял как «служение Богу»^[296]. Таким образом, согласно Прабхупаде, выражение «санатана-дхарма» истолковывалось как «вечное свойство живого существа» или его нитья-сварупа, вечная форма^[296]. В другом месте Прабхупада определял санатана-дхарму как путь, ведущий индивида к вечности^[296]. Таким образом, для Прабхупады понятие санатана-дхарма означало как вечное и органически присущее душе положение слуги Бога, так и процесс, с помощью которого душа осознает это своё положение^[296].

Для обозначения индуизма и других религий Прабхупада применял термин «вера»^[296]. Его логика была такова: так как служение Богу — это санатана-дхарма, вечное и изначальное положение живого существа, то процесс возрождения этого вечного положения применим ко всем людям, вне зависимости от их расовой, национальной, кастовой или религиозной принадлежности^[296]. Таким образом, по Прабхупаде, санатана-дхарма (а вместе с ней и «сознание Кришны») находится за пределами индуизма и других вероисповеданий^[296].

Как отмечает Стивен Кент, политическая платформа Прабхупады базировалась на попытке убедить людей изменить свой стиль жизни и посвятить себя культу преданности Кришне^[308]. Прабхупада был убеждён в том, что если люди встанут на путь «любовного преданного служения» Кришне, все политические проблемы в обществе постепенно исчезнут^[308]. При этом, под изменением стиля жизни Прабхупада понимал отказ от мясоедения, азартных игр, употребления одурманивающих средств и «незаконного секса»^[308].

В первой половине 1970-х годов некоторые из учеников Прабхупады активно пытались войти в большую политику^[309]. С одобрения своего гуру, они несколько раз участвовали в выборах разного уровня, и даже основали в США кришнаитскую политическую партию^[309]. Поначалу Прабхупада поощрял своих учеников заниматься политической деятельностью^[310]. В 1971 году секретарь Прабхупады Шьямасундара разослал во все кришнаитские храмы копию письма, в котором основатель ИСККОН утверждал, что его последователи «могут делать для Кришны всё, что угодно, даже проповедовать сознание Кришны занимаясь политикой»^[311]. Первые попытки учеников Прабхупады попробовать себя на новом поприще не заставили себя долго ждать. В январе 1972 года Амарендра (Дэвид Либерманн) — президент храма в городе Гейнсвилл (штат Флорида) — написал Прабхупаде о желании выставить свою кандидатуру на выборах мэра Гейнсвилла^[308]. Прабхупада горячо одобрил эту идею. В письме, датированном 4 марта 1972 года, он писал Амарендре: «Я очень доволен тем, что ты начал заниматься политикой. … Мы получим хорошую возможность широко проповедовать и продавать нашу литературу. Так что, воспользуйся этим»^[308]. Назвав современных политиков «карманными воришками» и «лидерами-негодяями», Прабхупада выразил уверенность, что его ученики смогут «вывести этих Никсонов на чистую воду и устранить их … вы сами будьте президентом — это моя надежда на спасение сбитого с толку человечества от тотального хаоса»^[308]. Базовые политические инструкции для своих учеников Прабхупада изложил в другом письме Амарендре, написанном 1 марта 1972 года:

Наша платформа должна быть очень простой: нет никакого другого жертвоприношения, необходимого для процветания граждан, кроме как санкиртана-яджна [церемониальное жертвоприношение, заключающееся в воспевании имён Кришны]. Городские жители могут регулярно собираться вместе, петь «Харе Кришна» и проводить фестивали, постоянно празднуя, распространяя вкусную еду. Кого не привлечёт подобная программа? Это наш простой метод, ничего больше не надо^[308].

В другом письме Амарендре, датированном 12 июня 1972 года, Прабхупада писал о том, что «Кришна хочет иметь своих людей на высоких должностях. Так что постепенно мы будем пытаться оказать влияние на лидеров этой страны и других стран, чтобы побудить их базировать свою политическую деятельность на платформе сознания Бога»^[310]. В конце того же письма Прабхупада советовал Амарендре передать свой политический опыт другим американским кришнаитам^[310]. В декабре 1971 и 1972 году Прабхупада горячо поддержал другого своего ученика, Балаванту (Уильяма Огла), который задумал выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра города Атланты^{[310][К 34]}. В своём письме от 23 февраля 1972 года Прабхупада подчёркивал, что политическая платформа Балаванты должна быть простой: «Ты можешь представить гражданам простую программу, с помощью которой они смогут очиститься и вновь обрести потерянное счастье — часто собираться вместе и петь „Харе Кришна“, вот и всё»^[310].

В 1972 году оба кандидата проиграли на выборах, но, несмотря на это, продолжили свою политическую карьеру^[310]. В январе 1973 года Амарендра выставил свою кандидатуру на выборах мэра Далласа, где за него отдали свои голоса около 1000 избирателей^[310]. В том же 1973 году, Балаванта баллотировался на выборах в Законодательное собрание штата Джорджия, а годом позднее снова принял участие в выборах мэра^[310]. К этому времени Прабхупада укрепился во мнении, что участие его учеников в политических кампаниях открывало широкое поле для проповеди «сознания Кришны»^[310]. В одной из бесед с Балавантой он даже заявил, что все президенты храмов ИСККОН должны выдвигать свои кандидатуры на выборах, так как такого рода опыт даст им возможность научиться лучше проповедовать и общаться с публикой^[312]. Следуя наставлениям своего гуру, в 1974 году кришнаиты основали политическую партию «In God We Trust Party for Purified Leaders» (в буквальном переводе «На Бога уповаем — партия очистившихся лидеров»), которая в том же году объявила о намерении выставить своих кандидатов на выборах в Атланте, Далласе, Округе Колумбия, Гейнсвилле, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Филадельфии^{[313][314][315]}. Называя себя антикоммунистической, партия издавала свою газету The New World Harmonist, предлагала для всех политиков набор строгих моральных норм, выступала за введение кастовой системы в американских школах, и рекомендовала американским гражданам, независимо от их религиозной принадлежности, практиковать «пение имён Бога»^[316].

Политическая эйфория продолжалась недолго: в июне 1974 года Прабхупада резко изменил своё отношение к амбициям ИСККОН на политическом поприще^[317]. 8 июня 1974 года, в письме к одному из своих учеников, Прабхупада писал: «Я остановил политическое движение, потому что оно не поможет нам. Это очень грязная атмосфера. Лучше не ввязывайтесь в эти вещи, не тратьте деньги и духовную энергию»^[317]. Два дня спустя он написал письма трём своим ученикам (Амарендре в Гейнсвилле, Балаванте в Атланте и Равиндре Сварупе в Филадельфии), описав в них свои возражения против участия ИСККОН в политике^[317]. В письме к Балаванте он, в частности, указал на то, что участие религиозной организации в политических кампаниях противоречило американским законам и могло привести к потере ИСККОН безналогового статуса^[317]. В то же время, Прабхупада высказался против создания отдельной кришнаитской политической структуры, так как это не соответствовало бы духовным целям ИСККОН^[317]. К тому же у ИСККОН не было достаточно средств для финансирования политических кампаний своих членов^[317]. Принимая всё это во внимание, Прабхупада посоветовал своим ученикам отказаться от политических амбиций и заняться более важным делом — культивацией брахманических качеств^[317]. Лишившись поддержки основателя ИСККОН, кришнаитская политическая программа вскоре была свёрнута^[317].

Как отмечает Стивен Кент, Прабхупада очень резко критиковал современных ему политиков и надеялся на политический успех своих учеников-идеалистов, но его политическая платформа не соответствовала реалиям того времени^[308]. Клаус Клостермайер, в свою очередь, полагает, что для американской молодёжи 1970-х годов, разочаровавшейся в коррумпированной американской политической системе, реализация предлагаемых Прабхупадой политических идей казалась гораздо более привлекательной перспективой, чем влачение жалкого существования под гнётом существующего строя^[318]. По мнению Клостермайера, негативные результаты отсутствия в обществе надлежащей дисциплины были столь очевидны и столь малопривлекательны, что идеи строго дисциплинированной жизни казались гораздо более разумными, чем требование ещё больших свобод^[318]. Подытоживая, Клостермайер утверждает, что довольно легко можно себе представить «индийское прошлое американским будущим»: «…люди с неповреждённым основным инстинктом могут найти индийское прошлое (хоть и представленное кришнаитами в идеализированных тонах) более привлекательным, чем будущее, которое можно экстраполировать из существующих в американском обществе тенденций»^[276].

Прабхупада выступал с резкой критикой демократии и утверждал, что идеальной системой правления является монархия^[321]. Демократическую форму правления, при которой у главы государства очень мало властных полномочий, Прабхупада называл «фарсом», «вздорной» формой правления^[322]. По его мнению, демократически избранные правители хотели лишь наслаждаться властью и были «безответственными»^[323]. Демократические правительства он именовал «правительствами ослов»^[322]. Он, в частности, утверждал: «всё население состоит из ослов, которые голосуют и выбирают такого же как они осла главой правительства»^[322]. В ряде случаев, Прабхупада называл демократию «демонкратией» («властью демонов»), или даже «вздорной демонкратией»^[323].

Рассуждая о преимуществах монархии, Прабхупада превозносил фигуру идеального монарха, который должен был править под чутким руководством брахманов и святых, следуя по стопам своих великих праотцев, и одним из качеств которого должна была быть способность «безжалостно наказывать нежелательные социальные элементы»^[324]. В своих комментариях к «Бхагавата-пуране» Прабхупада неоднократно рассуждал о преимуществах монархии над демократией^[325]. В частности, он утверждал, что установление такой сильной формы правления как монархия, способствовало бы поддержанию среди населения религиозных и моральных принципов, принесла бы в жизни поданных счастье и благополучие^[325].

Выступая в 1973 году с лекцией в Лондоне, Прабхупада заявил, что если бы королева Великобритании обратилась в кришнаизм и стала «представителем Кришны», то это бы кардинально «изменило всё лицо» страны^[323]. В ряде случаев Прабхупада утверждал, что диктатура была предпочтительнее демократии^[319]. При этом, основной причиной появления диктатуры он называл неспособность лидеров государства удовлетворить нужды народа^[319].

Согласно определению историка А. К. Маджумдара варнашрама-дхарма — это «правила поведения, установленные для человека в зависимости от его принадлежности к определённой касте, а также к определённому укладу жизни, как, например: „брахмана-брахмачари должен носить с собой посох из дерева палаша“»^[326][327]. Прабхупада, в свою очередь, даёт несколько иное определение варнашрамы. Для него это социальный институт, «духовная социальная структура», описанная в «ведических писаниях» естественная система социального устройства общества, при которой люди, посвящая свою деятельность Богу, прогрессируют духовно и становятся счастливыми^[328]. Критикуя современное материалистическое общество, Прабхупада призывает к созданию (сначала в ИСККОН, а затем и в обществе в целом) системы варнашрама-дхармы^[329].

Э. Лоренц отмечал в 2004 году, что в ИСККОН отсутствует консенсус о том, что же такое варнашрама, но присутствует убеждённость, что установление внутри организации этой системы благоприятно скажется на её «здоровье»^[326]. В ИСККОН распространено мнение, что миссию Прабхупады невозможно успешно осуществить, не пропагандируя его учение о варнашраме^[326]. Многие кришнаиты (в том числе некоторые из духовных лидеров) считают, что основной причиной проблем в ИСККОН является неспособность кришнаитов жить в согласии с принципами варнашрамы^[326]. Они призывают обратить внимание на наставления Прабхупады, призывавшего организовать ИСККОН как «общество варнашрамы» и сделать его «привлекательной моделью» этой системы социально-духовного устройства^[326].

Прабхупада впервые упоминает термин варнашрама-дхарма в своей речи «Разрешение современного кризиса с помощью „Бхагавад-гиты“», произнесённой в 1950 году в Мадрасе^[330]. Одной из причин кризиса он называет отсутствие в обществе системы обучения варнашрама-дхарме^[330]. Свои идеи о варнашраме Прабхупада впервые изложил в серии статей («Низшие из людей», «Чистота поведения» и «Стандартная мораль»), напечатанных в журнале Back to Godhead в 1956—1958 годах^[330]. В статье «Низшие из людей», Прабхупада заявляет, что 99,9 % населения земли не следуют принципам варнашрама-дхармы и поэтому относятся к морально деградировавшей категории нарадхама (низших из людей)^[330]. В статье «Чистота поведения» он пишет, что прекратив соблюдать обряд габхадхана-самскары и другие обряды, «индуистское общество потеряло своё значение»^[330]. После основания ИСККОН в 1966 году, Прабхупада начал регулярно затрагивать тему варнашрамы в своих трудах и проповеди^[331]. Так, в комментариях к 5-й сканде^[332] «Бхагавата-пураны» он пишет, что распространяет ИСККОН по всему миру с целью «снова установить» систему варнашрамы и тем самым спасти человеческое общество от адской жизни^[331]. В комментариях к 4-й сканде^[332] лидер ИСККОН утверждает, что «для того, чтобы исправить ситуацию в мире» людей нужно обучать «действовать в согласии с системой варнашрамы»^[331]. В комментариях к 10-й сканде Прабхупада заявляет, что ИСККОН активно стремится «снова установить в человеческом обществе систему варнашрамы» чтобы дать возможность сбитому с толку человечеству получать наставления от «квалифицированных брахманов»^[331]. В комментариях к 7-й сканде^[332] Прабхупада пишет, что без варнашрамы, материальная деятельность подобна деятельности животных^[331]. Прабхупада утверждает, что одним из предназначений ИСККОН является «восстановление варнашрамы», но в то же время признаёт, что возродить систему варнашрамы в её первозданном виде в современном социальном, политическом и экономическом контексте не представляется возможным^[331].

Тех, кто следует варнашраме, Прабхупада называет ариями^[333]. Санскритское слово арья часто встречается в «Бхагавата-пуране» в значении «благородный», «уважаемый»^[333]. Давая этому термину другое определение, Прабхупада делит общество на два класса: ариев и неариев^[333]. Арии для него — это прогрессивная часть человечества, которая исторически жила в соответствии с «ведическими принципами»^[333]. Прабхупада даёт определение ариям в основном в социальном, культурном и религиозном контексте, и только изредка — в расовом или смеси социокультурного и расового контекстов^[334]. Термины «ведическая цивилизация», «арийская цивилизация» и варнашрама-дхарма он использует практически как синонимичные^[335]. Целью своего движения он, в ряде случаев, объявляет «превращение людей в ариев»^[335].

Продвигаемые Прабхупадой идеи варнашрамы не новы и встречаются в трудах Бхактивиноды Тхакура и его сына Бхактисиддхаты Сарасвати (духовного учителя Прабхупады)^[336]. Бхактивинода почти за 100 лет до Прабхупады сформулировал понятие вайгьяника-варнашрамы — «древней и научной» системы варнашрамы, отличной от современной ему кастовой системы^[335][337]. Бхактисиддх�