Смердяковщина — Википедия

Я всю Россию ненавижу… В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы, умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки.

Достоевский предвидел торжество не только шигалёвщины, но и смердяковщины. Он знал, что поднимется в России лакей и в час великой опасности для нашей родины скажет: „я всю Россию ненавижу“. …Пораженчество во время войны и было таким явлением смердяковщины. Смердяковщина и привела к тому, что „умная нация“ немецкая покоряет теперь „глупую“ нацию русскую^[2]

Основным двигателем революции, по Д[остоевскому], является Смердяков, — худшее воплощение карамазовщины, худший носитель сладострастно жадного отношения к жизни. У других Карамазовых их мещански распаленное сластолюбие скрашивается, уравновешивается разными высшими началами, а у их незаконного брата — лакея Смердякова, — образ которого нужно понимать как образ низшей массы, призываемой революцией к активности, — в лозунге «все позволено», эгоизм претворяется в еще более чудовищный цинизм, и еще более животную алчность, чем у старого Карамазова.^[3]

Сумасшедшая «смердяковщина» и нравственный идиотизм Ленина <...> Ленинское отношение к России сродни знаменитой «философии пораженчества» Павла Смердякова из романа «Братья Карамазовы».^[5]

Злорадство по поводу неудач собственной армии – один из наиболее характерных признаков смердяковщины 1990-х. На фото: политик Валерия Новодворская, 1996 год^[6]

Жертвами изощренной смердяковщины пропаганды иноагентов становятся молодые люди в России